|
Кроме того, я приобрел очень ценного знакомого-англичанина по имени Ричард Уилдинг, который преподавал историю в Национальном университете. Со временем он стал представителем нашей экспедиции в Аддис-Абебе — ее доверенным лицом, советником, ангелом-хранителем и поставщиком. Наконец-то подписана последняя бумага, отремонтирован последний автомобиль, загружен последний куль с мукой, и наш небольшой караван взял курс на Афар. В составе экспедиции было четверо американцев, семеро французов, несколько рабочих из племени амхара, которых мы наняли в Аддис-Абебе, повар Кабете и служащий министерства культуры Алемайеху Асфав. Мои 43 тысячи долларов таяли на глазах. Мне пришлось купить противомоскитные сетки и другое оборудование для членов французского отряда, которые приехали недостаточно экипированными и почти без денег.
Мы разбили лагерь на некрутом обрыве над рекой Аваш. Здесь было не так жарко, как в безветренных овражках и душных ущельях, где мы искали окаменелости. Кроме того, в реке можно было купаться и брать из нее воду, которую после фильтрации мы использовали для питья и приготовления пищи. Но если в далеких горных районах шли дожди, мы всегда узнавали об этом: уровень воды поднимался, она становилась буро-коричневой и непригодной для бытовых нужд. Том Грей рассказывает: «Я не очень-то люблю купаться, но однажды я залез в спальный мешок и почувствовал, что мне просто необходимо помыться. Я пошел к реке и засунул в нее ногу. Вытащив ее на берег, я увидел, что она сделалась темно-коричневой. Ну нет, решил я, лучше обождать недельку». Поначалу некоторые из членов экспедиции вообще не купались из-за обилия крокодилов в реке. Правда, здесь эти животные были меньше своих собратьев, пожиравших людей в Кении и Уганде. К тому же работавшие у нас афары то и дело ныряли в реку, и крокодилы их не трогали. Спустя пару недель почти все сотрудники экспедиции стали купаться в реке. К счастью, из-за быстрого течения нам не угрожала опасность заразиться шистосоматозом. Это изнурительная болезнь поражает тысячи людей, купающихся в стоячих водоемах, таких, например, как озеро Виктория. Организация лагеря была простой и удобной. Он состоял из широкого тента, под которым мы обедали и обрабатывали геологический и палеонтологический материал. Там же находились противомоскитные сетки для спанья. Тент защищал от солнца, а пространство под ним продувалось ветром. Здесь стояли длинные столы. В послеобеденные часы, когда мы не могли из-за жары заниматься поисками на местности, мы разбирали, классифицировали, очищали и шифровали находки, а также делали необходимые описания. По вечерам света наших бутановых ламп было явно недостаточно для такой деликатной работы. Когда с устройством лагеря было покончено, настал черед научных изысканий. Тайеб вплотную приступил к интерпретации геологии Хадара. Это была непростая задача. В отличие от отложений Омо горизонты Хадара более ровные. Здесь было мало сбросов, и поэтому глубинные слои редко выходят на поверхность. Вместо этого они обнажаются на склонах оврагов вследствие эрозии. Одни овраги мелкие и прорезают лишь верхние слои, другие опускаются до самых нижних отложений. Некоторые участки почти плоские, иногда в них встречается материал, отложившийся гораздо позднее на месте более ранних пород, смытых водой. Это затемняет первоначальную стратиграфию. На других участках слои не нарушены, не содержат посторонних примесей, и их так же легко дифференцировать, как коржи в слоеном пироге. Все вместе превращает Хадар в запутанный клубок эродированных отложений различной глубины залегания и различного стратиграфического профиля. Тайеб должен был интерпретировать эти различия и составить для всего района единую схему расположения слоев снизу доверху — так называемую стратиграфическую колонку. Сначала он делал это медленно, знакомясь с наиболее обычными и легко распознаваемыми слоями и постепенно привыкая к порядку их расположения. |
