— Уже поздно. Они ничего не заметят.

— Нас они пристрелят, а отряд выгонят.

— Мне нужна бедренная кость.

Между тем мы уже подошли к могиле. Это была пирамида из камней, сложенная, должно быть, много лет назад, так как одна из ее сторон совсем обвалилась. Я заглянул внутрь и увидел груду костей: захоронение было семейным. А на самом верху, как нарочно, лежала бедренная кость. Том схватил ее. Мы оглянулись — вокруг не было ни души. Завернув кость в рубашку, Том принес ее в лагерь. В ту же ночь я сравнил ее с нашей находкой. Если не считать размеров, они почти ничем не различались.

Коленный сустав, найденный в конце первого полевого сезона, вызвал невероятное оживление в лагере. Хотя в последующие годы будут сделаны другие находки — в большем количестве и лучшей сохранности, — ни одна из них не подействует на меня так остро, как эта. Наверное, есть что-то особенное в первом самородке. Я думаю, золотоискатель чувствует нечто подобное. Ведь по натуре он игрок, мучимый надеждой. Он живет одной лишь верой, что в этом лотке грязи или в крайнем случае в следующем он обнаружит драгоценный металл. Если он однажды нашел золото, его существование, смысл самых тайных его поступков оправданы. Занимаясь сбором окаменелостей, вы испытываете приблизительно те же чувства. Пейзаж здесь очень однообразен, жара стоит невыносимая. Вы приехали издалека, и немало людей поставило на вас, веря в успех вашего предприятия. Конечно, кости и сами по себе интересны, но вы скоро пресыщаетесь. Как говорит Том Грей, наступает момент, когда вы уже не в силах поднять еще один лошадиный зуб. Но вы все же подбираете его. Постепенно перед вами начинает вырисовываться рамка складной картинки. Каждый новый кусочек дополняет ее. И вдруг вы находите ключевую деталь вашей головоломки! Это мгновение вы будете помнить всю жизнь.

Коленный сустав был самым выдающимся открытием первого полевого сезона. Поскольку проксимальный (верхний) конец бедренной кости не сохранился, мы не могли сказать, как он сочленялся с тазом. Однако неподалеку от первой находки были обнаружены еще два фрагмента — обломанные верхние части бедренных костей. Одна лежала совсем рядом с коленным суставом, другая примерно в пятнадцати метрах от него. На второй были заметны следы зубов хищника, который, видимо, тащил ее с места на место, а потом грыз. Кости относились к тому же горизонту, что и коленный сустав. Они были одного с ним цвета и размера. Я думаю (хотя не могу доказать), что это были остатки ног одного индивидуума.

Полевой сезон близился к концу. Тайеб со своей командой вернулся во Францию, мы с Греем остались сворачивать лагерь. Мы упаковали все имущество и сложили его в грузовики, покончили с писаниной, подчистую доели все остатки пищевых продуктов. Потом расплатились с местными рабочими, которых наш внезапный отъезд привел в не меньшее изумление, чем несколько месяцев назад — приезд.

Афары в то время уже вполне привыкли к нашему присутствию. Мы покупали у них коз по хорошей цене — около 15 долларов за штуку (до нашего появления ходовая цена была намного ниже). У них появились деньги, немалый запас консервированных продуктов и еще масса всякой всячины, с которой мы охотно расставались, чтобы иметь «никому не нужные» кости и камни. Некоторые из наших рабочих выучили несколько английских слов и с радостью узнали, что мы собираемся вернуться на будущий год. Они даже пообещали, что снова придут работать к нам.

Однако через год только один или два человека появились в лагере. Афары — прекрасные люди, но нельзя полностью доверять их словам. С другой стороны, назвать их ненадежными я бы не мог, это было бы несправедливо. Мы не должны оценивать их поступки по нашим стандартам. Кочевники совсем другие люди, у них иное ощущение времени.

Они не имеют понятия об историческом прогрессе, потому что их собственная жизнь не изменяется и за тысячу лет.