— Да тебе никто не поверит. Лучше возвращайся назад и привези целый скелет.

— Но он все-таки мог ходить на двух ногах, — упорствовал я.

— Друг мой, он мог ходить на двух ногах. Расскажи-ка ему о рубленом шницеле, и он помчится к Мак-Дональду с такой скоростью, что ты за ним вряд ли угонишься.

Это и было то, ради чего я приехал, — мнение эксперта, подтвердившее мою правоту.

Глава 8

Второй полевой сезон в Хадаре: челюсти гоминид и Люси

Я нашел нечто необычное: павиана с огромными коренными зубами.

Жизнь — это искусство получать достаточно ясные выводы из недостаточных данных.

Выслушивайте все суждения, претендующие на истину, а затем подвергайте их сомнению.

Мое первое публичное сообщение о находке коленного сустава было заслушано на конференции антропологов, организованной в Нью-Йорке в 1974 году фондом «Уэннер-Грен», который был основан шведским промышленником для развития антропологических исследований.

Все спрашивали меня, кому могли принадлежать эти кости. Я отвечал, что еще не знаю наверняка; во всяком случае, двуногому существу очень небольшого роста. Если это был австралопитек, то самый миниатюрный из всех найденных до сих пор. Я думал, что убедил всех, но, когда мы встретились на завтраке с Мэри Лики, она сказала:

— Я не буду называть вам имен, однако некоторые из участников конференции считают, что эти кости принадлежат какой-то низшей обезьяне.

— Это не так, — сказал я.

— Конечно, нет. Мы-то с вами знаем это. Но, когда открывают что-то новое, всегда находятся скептики. Все эти анатомы слишком высокого мнения о себе. Они не допускают мысли, что можно найти нечто отличное от уже известного.

— Они так говорят?

— Конечно, именно так. Но вы не отступайте, ведь вы знаете, что нашли. Они просто завидуют. Говорят, посмеиваясь: пусть он это опубликует-тогда-то мы с ним и разделаемся.

Я не мог сразу опубликовать статью о своей находке. Мне надо было возвращаться в Кливленд и продолжать преподавательскую работу. Ассигнованные мне на два года 43 тысячи долларов были почти целиком израсходованы уже в первый сезон, и я не мог просить Национальный научный фонд о дополнительной субсидии. Тогда я решил в конце одной лекции, которую читал в Кливлендском музее естественной истории, прямо обратиться с просьбой о финансовой помощи экспедиции. К моему удивлению, вскоре у меня оказалось 25 тысяч долларов, в основном пожертвованных супружеской четой из Кливленда.

Ситуация была довольно деликатной. Мне впервые приходилось собирать деньги таким способом вместо обычного письменного обращения к какому-либо общественному фонду. Я просто-напросто брал шапку в руки и протягивал ее частным лицам, а не официальным организациям.

Была и другая причина нервничать. Год назад у меня уже произошла ссора из-за денег. Один американский ученый, услышав об афарской экспедиции, сообщил, что осенью собирается посетить Африку, и спрашивал, сможет ли он недели две поработать в нашей экспедиции. Когда я дал согласие, он выразил надежду, что ему будут платить не только за дни работы в Хадаре, но и за все время, проведенное в Африке. Я ответил ему прямо: «Я смогу платить вам только за дни, проработанные с нами, и не несу ответственности за то, что вы будете делать в другом месте». Ученый обиделся и отказался от поездки в Хадар.

Я совершил ошибку и нажил себе врага. Мне нужно было вежливо объяснить, что из-за недостатка средств я не в состоянии полностью удовлетворить его требования. Но тогда я был слишком раздражен грубой попыткой урвать с нас побольше. Позднее я научился дипломатии. Именно благодаря ей мы были с Тайебом в прекрасных отношениях.