Федор Конев явился не один, привел знакомого Костю-лекаря. Князь в горнице отдыхал — ноги на лавке, маленькие глазки гостей буравили. По хоромам из поварни дух приятный в ноздри шибал. Лекарь зажмурился, с утра во рту ни крошки.

Шуйский сказал раздраженно:

— Кабы мне твои ходули, а мои тебе…

Покуда купец с князем о цене на мед рядились, лекарь Шуйскому ноги осмотрел, ступни какой-то мазью смазал. Князь Василий сказал купцу:

— Ты, Федька, в торг пускаться решил, аль не боишься? Воры зело шастают, разбои чинят!

Купец молодой, отчаянный, ответил — не поймешь — в шутку ли, всерьез:

— Ин, князь Василий Иваныч, я на государя Димитрия полагаюсь. Изведет он разгульные ватаги, стрелецкими заставами обезопасит дорогу. Русской земле без торга никак нельзя.

— То так, — Шуйский поскреб редкую бороденку. — Да только царя Димитрия в живых нет. Хе-хе! Его еще в малолетстве зарезали. Нам же ляхи с литвой самозванца подарили.

Костя-лекарь склянку с мазью уронил. Ух ты! А князь Василий свое речет:

— Не дюже на самозванца полагайтесь, он шляхте слуга. Зело опасен Гришка Отрепьев. Еще погодите, когда ляхи с невестой самозванца Мариной Мнишек наедут, сколь обид причинят московскому люду.

* * *

Изменив царю Федору Годунову, Басманов душой не казнился. И когда Ксению предал, не слишком тужил. А вот когда Басманов говорил Отрепьеву, что связан с ним одной веревкой, в этом он не кривил. Басманов никогда не верил в истинность царевича Димитрия, однако понял, время Годуновых кончилось, а самозванец обрел силу. И Петр Федорович Басманов в тугой узел стянул свою жизнь с жизнью Отрепьева…

* * *

Холопа высечь можно, холопа казнить дозволено, но как заставить холопа замолчать?

Басмановские холопы шептались: «А царевич-то не настоящий. Литва самозванца для нас припасла!»

Верный Басманову челядин донес о том хозяину. Велел Басманов взять на допрос двух рьяных холопов. Пытали их батогами, и признались они, слыхали-де от Кости-лекаря.

Петр Федорович Басманов в Кремль поспешил. Отрепьев в тот час в библиотечной хоромине работал. Приходу Басманова обрадовался. Поглаживая кожаный переплет книги, сказал с сожалением:

— Вот чего многие бояре не приемлют, так это премудрости книжной! Оттого и скудоумием страдают.

Заметил на лице Басманова озабоченность:

— Что хмур?

— Не знаю, как и сказывать тебе, государь, но и молчать не смею. Сызнова по Москве слух о тебе пускают.

Насупился Отрепьев, отвернулся. Долго молчал, потом спросил:

— Взяли кого?

— Велел я притащить на допрос Костю-лекаря, но, чую, не в нем суть.

Отрепьев прошелся по хоромине, поглаживая бритые щеки.

— Тебе, Петр Федорович, дознание препоручаю. Хватай, кого посчитаешь нужным.

Басманов спросил осторожно:

— А ежели вина на кого из именитых падет?

Лжедимитрий приблизился, сказал резко:

— Говорю, любого!

* * *

В пыточной Костя-лекарь показал, как с Федором Коневым были у Шуйского и князь Василий Иванович поведал им о смерти царевича Димитрия. А еще говорил Шуйский, что новый царь вор и самозванец.

Привели на допрос купца Федора Конева, и тот на огне медленном слова лекаря подтвердил. И тогда по указу Отрепьева взяли князя Шуйского, а за ним и братьев его Дмитрия и Ивана.

* * *

Не по прежним обычаям собралась Боярская дума. В Грановитую палату позвали не только патриарха и бояр, но и митрополитов с архиереями и епископами.