Тэннье собрала свое постельное белье и бросила его на пол в гостевой комнате вместе с влажным полотенцем. Дейзи сунула все в стиральную машину и дала мне спортивные брюки, чтобы я могла положить свои джинсы в стирку. Мы по очереди умылись. Я быстренько приняла душ, пока она варила кофе, затем съела кашу, а она отправилась в ванную. К 8.35 мы оделись, поели и уже были на пути к дому Тэннье, чтобы посмотреть, как идут раскопки. Мы поехали в ее машине, оставив мою в ее гараже. День обещал быть ясным, солнечным и теплым.

Дорога до сих пор была закрыта для проезда, но представитель шерифа помахал нам из-за заграждения. Мне, очевидно, было сделано одолжение, разрешив сопровождать Дейзи. Мы припарковались недалеко от ямы и вышли из машины. Желтая лента, огораживающая место раскопок, колыхалась на ветру, издавая слабый шелестящий звук. Лица были все те же: оба следователя, детектив Никольз, молодой представитель шерифа и Тим Шефер, который не покидал места действия, хотя, как и все остальные, старался держаться в сторонке. Разговоров почти не было и смеха тоже, что еще больше нагнетало всеобщее напряжение.

Судя по огромной куче земли, яма была значительно углублена. Копали теперь исключительно лопатой. С нашего «наблюдательного пункта» всей машины не было видно, но когда показались кое-какие ее части, я предположила, что с каждой стороны от нее прокопали узкий канал. Том Пэджет находился настолько близко к яме, что казалось, еще чуть-чуть, и он свалится в нее. Его экскаватор стоял наготове, так же как и прицеп с платформой, и Том вел себя так, словно он тут хозяин. Когда он отвлекался от раскопок, то болтал с детективом Никользом как со старым приятелем.

Кальвин Вилкокс припарковался позади машины Дейзи, примерно в двадцати футах вниз по дороге. Он прибыл вскоре после нас и сидел в черном пикапе, на бортах которого красовалось название его компании. Он курил сигарету, выпуская дым в открытое окно. Я слышала доносившуюся из его машины музыку кантри. Как и Дейзи, ему было разрешено находиться на месте раскопок из-за родственных связей с Виолеттой. Они не разговаривали между собой, что показалось мне странным. Насколько я знала, Кальвин был единственным дядей Дейзи, и было бы естественным предположить, что все эти годы они могли поддерживать родственную связь. Но, судя по их демонстративному безразличию друг к другу, все было наоборот. Каждый из них ограничился лишь кивком головы.

— Какая кошка пробежала между вами и вашим дядей Кальвином? — спросила я.

— Никакая. У нас прекрасные отношения, хотя и лишенные теплоты. Когда я была маленькой, он и его жена не интересовались мной. Я так давно не видела своих кузенов, что, наверное, не узнаю их.

— Вы не возражаете, если я поговорю с ним?

— О чем?

— У меня есть несколько вопросов.

— Пожалуйста.

Кальвин Вилкокс безучастно наблюдал затем, как я подхожу к нему. Он сдвинул окурок в уголок рта и выключил радио. Он был не брит, щетина на щеках и подбородке была рыжевато-седой. Зеленая хлопчатобумажная рубашка делала его зеленые глаза на загорелом лице более светлыми. Как и раньше, мне показалось, что я вижу Виолетту.

— Похоже, что вы вытащили кролика из шляпы, — сказал он, когда я наклонилась к открытому окну его машины. — Как вам это удалось?

Это прозвучало как насмешка, но я улыбнулась, демонстрируя, какая я необидчивая.

— Мне просто повезло, но и ложной скромностью я не страдаю.

— Я серьезно.

— Я тоже. — Я в который раз уже повторила свой рассказ, стараясь несколько оживить его, чтобы было интересно. — Кто-то видел машину Виолетты, припаркованную здесь в тот вечер, когда она исчезла. После этого они обе пропали, и мне пришло в голову, что, возможно, Виолетта на своей машине отсюда и не уезжала.