На аккуратных улицах города росли красивые деревья с белыми стволами. Даулис сказал, что такие деревья росли повсеместно в той части мира, которая сейчас скрыта подо льдом.

Он постучался в один из домов, на стук вышла немолодая женщина с серебристыми волосами, и они принялись беседовать, то и дело поглядывая на Лету.

— Я, конечно, принадлежу к альбам, но дома я здесь себя не чувствую, — сказала Лета Даулису.

— Прекрасно тебя понимаю, — ответила ей седовласая женщина. — Я сама долгое время жила на юге, а потом родственники вызвали меня обратно, когда умерла мать. Мне казалось тогда, что я приехала в город, где всех поразила кожная болезнь. Но потом привыкла. И ты привыкнешь.

Маара и Данн обняли убитую горем Лету. Даулис поколебался, потом тоже обнял ее, прижал к себе, и они вместе заплакали.

Женщина, которую Даулис называл Донной, увела Лету в дом, а Данн спросил своего спутника:

— Но почему ее обязательно надо было оставить?

— Лете не следует идти в Центр. И со мной ей нельзя, потому что я и сам еще не определился. В Билму возвращаться не хочу. И не только потому, что не могу взять туда с собой Лету. Ничего, так или иначе, но все будет хорошо.

— Без Леты? — укоризненно произнесла Маара. Некоторое время Даулис мрачно молчал.

— Есть вещи, которых вы не хотите учитывать. Лета долгое время знала меня как одного из обычных клиентов Далиды. Она может в душе считать меня такой же свиньей, как и большинство наших советников.

— Глупости говоришь, — отмахнулась Маара.

— Иной раз я вообще не знаю, что говорить и что думать.

— А я скажу, что я думаю, — вмешался Данн. — Лета считает, что она для тебя недостаточно хороша, а ты боишься, что ты для нее недостаточно хорош.

— Ну, может быть, и так, — вздохнул Даулис.

— Значит, вы с ней прекрасно поладите.

— Прежде всего надо мне убедиться, что есть место, где мы смогли бы, как ты выразился, поладить. И с вами надо разобраться. Я ни в коем случае не требую, чтобы вы считали, будто на Центре свет клином сошелся. Вы и без меня прекрасно справились бы, ребята хваткие, до сих пор-то ведь справлялись. А место, которое я имею в виду, — дом с участком земли, принадлежит моему дяде, глубокому старику… если он вообще еще жив. А если умер, то, возможно, там уже другие хозяева. Свято место пусто не бывает. Но это с Центром никак не связано.

— Что-то не лежит у меня душа к этому Центру, — нахмурился Данн. — Я б лучше с тобой отправился.

— Сначала послушай. То, что они собираются тебе предложить, дело прекрасное. С их точки зрения, во всяком случае. Будь я на их месте, я, вероятно, сделал бы то же самое. Никуда бы не делся. Но честно скажу: рад, что я не на их месте. На вас ложится громадная ноша ответственности, на обоих. Ваше решение повлияет… Ну, на многое повлияет. Я вам всего сейчас сказать не могу, но посоветую: прежде, чем принять решение, подумайте, не торопитесь. Хотя бы потому, что в Центре вы увидите вещи, которых нигде больше в Ифрике не найдешь. Не спешите. А если придется срочно удрать, по какой бы то ни было причине, можете направиться либо к Донне — туда, где мы оставили Лету, — либо на первый к западу постоялый двор. Как Донна, так и тамошний хозяин — мои давние друзья. Они вам помогут. Я их обоих предупредил. А я куплю лошадь, и в путь.

На глазах Данна выступили слезы:

— Не хочу я Лету оставлять. Откуда ты знаешь, что здесь она обретет счастье?

— Счастье? Ты думаешь, это слово ей хорошо знакомо? Но насчет Леты мы еще посмотрим… Многое еще неясно, и не только с Летой.