И это, по большей части, помогло мне ускользнуть. Я осмелилась надеяться на близость, разузнать, кто такой Калеб. Взглянуть на него как на мужчину, а не образ, хозяина, владельца.  Но такая надежда была – и всегда будет, я теперь в это верю – напрасной.

Я поворачиваю ручку горячей воды, пока моя кожа не начинает гореть от жара, как будто я могу ошпарить боль.

Даже после всего, что я пережила, моя слабость от Калеба не уходит. Я боюсь его, и в то же время он мне нужен.

И я ненавижу  себя за это.

Я нахожусь здесь, думаю, пытаясь избавиться от этой необходимости. Чтобы заменить её, возможно, необходимостью в ком то другом.

Меня тянет к Логану, я загипнотизирована им, очарована, увлечена.

Он такой добрый, заботливый.

Такой тёплый.

Но под этим – стержень из льда и стали. За его глазами индиго скрывается хитрость хищника, иногда я думаю, и свирепость воина.

Я боюсь этого настолько, насколько это вселяет в меня чувство безопасности.

В конце концов я понимаю, что не могу больше задерживаться в душе. Выключив воду я нахожу толстые ржаво красные полотенца, сложенные в аккуратной стопке под раковиной и оборачиваю одно вокруг своего разгорячённого тела. Ещё одно оборачиваю вокруг головы, чтобы туда впиталась часть воды. Мои волосы настолько густые, что без фена они будут влажным часами. Выглянув из ванной я понимаю, что всё ещё одна. Я нахожу сумку с новой одеждой у входной двери. Беру её в руку, и в этот момент дверная ручка поворачивается, дверь открывается в мою сторону, и моё сердце подскакивает к горлу.

        БИПБИПБИПБИП      

Лая, Коко прыгает на меня, кладёт свои мокрые лапы на мои обнажённые плечи.

Полный хаос наступает в дикий момент.

Логан отталкивает Коко, поскольку она блокирует дверной проём, и я, в свою очередь, оступаюсь назад. За Логаном дождь льёт как из ведра, сплошной стеной, отчего я совсем не вижу улицу.

Сигнализация пищит всё быстрее и быстрее, и Коко практически сидит на мне, лает, виляет хвостом, оставляя грязные следы от лап на мне и на полотенце, и её когти застревают в нём, угрожая снять его с меня. Логан перешагивает через Коко, колотит по панели сигнализации, чтобы отключить её, затем захлопывает дверь.

Я отодвигаю Коко рукой, пытаюсь встать, придерживая полотенце.

Логан промок до ниточки, его серая футболка стала прозрачной, прилипла к прессу, настолько рельефному и выточенному, как будто высеченному из камня. Она прилипла и к его худощавому торсу, к жёстким, грудным мышцам и широким плечам. Его негустые волосы, слипшиеся от дождя в клочья, прилипают к щекам и подбородку.

Дождевая вода скопилась в лужу у его ног, а его глаза, словно горячие голубые сферы, застыли на моих. Ни один из нас не двигается. Я не дышу.

Полотенце, скрывающее моё тело, свободно свисает вокруг меня, и я придерживаю его одной рукой, а другой всё ещё отбиваю грязные и буйные приветствия Коко.

– Коко, сидеть,  – его голос слаб, как будто он должен вспомнить, как говорить. – Сидеть, Коко.

Собака сидит... на моих ступнях. Мокрая шерстка на моих ступнях. Она воняет мокрой псиной, резким запахом.

Я раскручиваю полотенце, завёрнутое в тюрбан на голове, и даю его Логану, который, не отрываясь от меня, опускается на колени рядом с собакой, расстёгивает поводок и тщательно, с заботой вытирает её. Лапы, длинное тело, свисающие уши, снова и снова, пока она не начинает ёрзать, чтобы освободиться.

– Иди к себе в комнату, Коко. Иди ляг, – его голос всё ещё слаб, и он продолжает смотреть на меня. Я не могу двигаться, парализованная каким то образом горячей синевой взгляда Логана.