Усадив Джея на сиденье автомобиля, Коули склонился над ребенком. Ему показалось, что малыш хочет что-то сказать. Губы Джея кривились, но с них не слетело ни звука. Лишь глаза его, огромные и чуть раскосые, с мольбой глядели на Коули.

– Погоди-ка, – Коули полез в карман. – Вот она, твоя зверюшка. – Он протянул малышу Тамагочи, которого подобрал в детской. – Я тут покормил его пару раз. Он у тебя классный, совсем не капризный. Вы недолго пробыли в разлуке, он и соскучиться толком не успел…

Снайп тыкался мордой в колени Джея, норовя лизнуть игрушку. Дрожащие губы ребенка вдруг сложились в улыбку, он часто задышал. И вдруг протянул ручки к взрослому.

Подхватив его на руки, Коули закрыл глаза.

Будь ты проклят, Джереми Уаттон! Я убью тебя! Сам, своими руками!

«Оставь в своем сердце уголок для жалости», – отчетливо услышал он голос учителя, словно тот стоял у него за спиной. Боже праведный, о какой жалости может идти речь, если эта кроха едва не лишилась жизни?..

– Спа-а.. спасибо, сержант, – раздался едва сльшный шепот. – Я не с-смог с ним ссправиться…

– Ты боролся, парень? – Коули едва не сделалось дурно, когда он вообразил себе эту борьбу.

– Да… Я п-почти сбежал от него… Я не был трусом…

– Он бил тебя?

– Один р-раз. Я… Знаешь, я тоже хочу быть полицейским. К-как ты…

И ребенок прижался к Коули.

– Хочешь, отвезу тебя к маме? – хрипло спросил Кристофер.

– А она не будет ругаться?

– Нет. Это я могу тебе обещать.

Впервые в жизни Коули вел машину, держа на коленях ребенка. И диву давался тому, как это, оказывается, приятно. Джей слегка посапывал, он заснул почти сразу же, как машина тронулась с места. Одной рукой обнимая малыша, Коули чувствовал, как согревается его сердце. Сейчас он впервые в жизни ощутил себя отцом, словно воскрес вдруг из мертвых его не рожденный ребенок. Это было, в сущности, единственной потерей в его жизни, о которой он глубоко скорбел. Тогда он почему-то не сомневался, что у них с Кэтти был бы сын…

Входя в лифт, Коули мысленно взмолился: «Господи, сделай так, чтобы она все еще спала!» Тихо открывая ключом замок, умолял: «Еще минуту…»

Мэри сидела в постели. Бледное лицо ее обращено было к двери. Когда он переступил порог, мексиканка ахнула и всплеснула руками, а Мэри лишь слегка приоткрыла губы… и глаза ее засияли вдруг таким светом, что Коули едва не зажмурился…

Глядя на нее, прижимающую к груди крепко спящего сына, он знал, что удостоился великой милости. Знал, что, как бы ни сложилась дальше жизнь, он никогда не забудет, как любовался живой мадонной. Красоту лица этой женщины невозможно было описать средствами, доступными человеку, – ни пером, ни кистью, ни словами…

Лурдес как-то незаметно исчезла, а Коули так и остался стоять посреди комнаты.

Двигаться он был не в состоянии.

– Скажи, я все еще сплю? – прошептала Мэри, глядя на него сияющими глазами.

– Нет,- также тихо ответил Коули. – Кажется, теперь сплю я.

Чуть погодя он отнес малыша в гостиную и удобно устроил на софе, а сам возвратился к Мэри. Она прилегла на подушки, но глаза ее, не отрываясь, глядели на Коули. Присев на краешек постели, он раскрыл было рот, чтобы поведать ей о случившемся, но она жестом остановила его.

– Не надо. Я все знаю.