– Согласен, допустим, вы отпустили бы Хмизу все его большие и малые грехи, – сказал Сидоренко, – но пользоваться неправедно нажитым добром пришлось бы и вам. Смотреть японский телевизор и ездить в «Самаре». Сомнения не мучили бы?

– Говорите так, словно уверены, что Хмиз был преступником, – вдруг обозлилась Светлана. – А это еще надо доказать. Существует презумпция невиновности…

– Здесь не суд, и я не выступаю в роли официального обвинителя. Мы с вами просто размышляем…

– Но я ощущаю, что вы все время давите на меня.

– Возможно, – согласился Сидоренко, – потому что мы заинтересованы в выявлении истины, пожалуй, больше, чем вы.

– Нет, – возразила Светлана, – не потому. Должно быть, я взяла у Степана частицу его бремени, поделила с ним все, простила то, что не прощается. Просто не могла по-иному. Когда по-настоящему любишь, прощаешь. Так вот, какая-то частичка Хмиза уже во мне, а человек всегда прощает себе больше, чем окружающим. Разве не так?

– Вы правы, – вставил Сохань. Он любовался девушкой, ее откровенностью и желанием самой оценить, что произошло с ней.

– Думается, мы немного отвлеклись, – сказал Сидоренко. – Давайте посмотрим на вещи проще. Ибо копание в собственной душе – вещь полезная, но требует совсем иной обстановки. Скажите, Светлана Герасимовна, никто не угрожал Хмизу?

– Не знаю.

– Но вы же сами сказали, что стали частицей Хмиза.

Вам не передалась его тревога, беспокойство, может, страх?

– Вообще-то Степан в последние дни был немного другой, не такой, каким он был во время нашего путешествия. Не очень встревоженный, скорее сосредоточенный. Знаете, когда человек вынашивает определенную идею, которая заполнила его, но еще не знает, как ее осуществить…

– Вот-вот! – обрадовался Сидоренко. – Хмиз решил порвать со своим прошлым, но это не так просто, когда врастаешь корнями. Одно дело – спилить дерево, выкорчевать пень – значительно труднее. Корни держат крепко, может быть, Хмиз прилагал все усилия, чтобы вырваться. Это его и погубило.

– Знать бы, кто удерживал его, – добавил Сохань. – Хмиз не назвал вам ни одного имени, ни на кого не жаловался?

– Мне кажется, что Степан порвал с прошлым. Как бывает? Один бросает курить постепенно, уменьшает количество ежедневных сигарет, другой ставит точку сразу, труднее другому. Но Степана спасала наша любовь… – Сейчас Светлана поняла, что ляпнула глупость, и поправилась: – Наверно, он умер очищенным. Я в этом убеждена.

«Мне бы твое убеждение, – подумал Сидоренко. – И еще бы несколько фактов. С кем рвал Хмиз, кто ему угрожал? И о Белоштане. Не зря он звонил Хмизу. Нутром чую, что в этом что-то есть. Но что? Ведь не мог Белоштан собственноручно рассчитаться с Хмизом. Не та фигура, он руки себе не замарает. А за деньги можно найти исполнителя. Ведь и в нашем обществе есть наемные убийцы. Хоть мне не приходилось видеть таких, но они есть. Может, они есть и в этом провинциальном городе? Неужели волна дошла и сюда?»

Сидоренко смерил девушку долгим взглядом. Наверное, она права, и Хмиз таки покаялся. Но им от этого ни холодно, ни жарко, и они с Соханем напрасно только потратили время на этот разговор.