|
Возможно, их задумка была и неплоха, но беда в том, что у предпринимателей напрочь отсутствовали и чувство юмора, и вкус, и всякое представление о газетной работе. Смутно сознавая все это, фирмачи разыскали в московской богемной тусовке пару шустрых провинциалов с журналистским образованием. Провинциалы изо всех сил старались закрепиться в столице и потому хватались за все. С особой радостью ухватились они за проект издания популярной газеты, так как считали себя самыми подходящими людьми для такой работы. Нахальства у них и впрямь было хоть отбавляй, но с культурой, юмором и вкусом дело обстояло ненамного лучше, чем у их работодателей. Собственно, в журналистской среде эти качества вообще мало распространены, поскольку люди, стремящиеся вступить в данное сословие, обладают, с одной стороны, огромными амбициями, а с другой — чувствуют в себе недостаток объективных дарований для подкрепления собственных амбиций. Этот недостаток представители второй древнейшей профессии возмещают напором, дерзостью, сплошь и рядом переходящей в наглость, и способностью с апломбом рассуждать о чем угодно — даже о тех вещах, о которых они не имеют ни малейшего представления. Варягу приходилось читать номера «Московского экспресса» той поры, когда его редактировали хваткие провинциалы. «Да, правильно говорят, что гениальный человек в журналисты не пойдет», — вздыхал он, морщась от натужных острот, безвкусных юморесок и бредовых афоризмов, претендовавших на глубину. В этот поток сознания постоянно вклинивались ученые статьи о сексе, словно переписанные из журнала «Здоровье» десятилетней давности и способные подавить инстинкт размножения даже у закоренелого эротомана. Номера «Московского экспресса» Варягу принесли в соответствии с его заказом — он решил вплотную изучить ситуацию на рынке СМИ, найти перспективные, но недостаточно финансируемые издания и через подставных лиц прибрать их к рукам. Параллельно, разумеется, приходилось подбирать этих самых подставных лиц — требовались люди, во-первых, сведущие в своем деле, во- вторых, умеющие молчать о том, о чем говорить не следует, и, в-третьих, обладающие элементарной житейской честностью. Главная трудность заключалась в том, что ни в коем случае нельзя было выказывать свой интерес к СМИ и к людям, способным в них работать.
Варяг поручил полковнику Чижевскому выяснить финансовое положение нескольких заинтересовавших его изданий. Вскоре Чижевский сообщил, что фирма, издающая «Московский экспресс», близка к банкротству, выпуск газеты решено прекратить, а шустрых провинциалов-редакторов и прочих сотрудников не могут уволить лишь потому, что им уже несколько месяцев не выплачивали зарплату и они подали в суд. — Имеет ли смысл купить всю эту фирму на корню? — спросил полковника Варяг. — Что у них там вообще есть? — Есть оборудование для подготовки пленок, — стал перечислять Чижевский. — Когда пленки готовы, их остается только отдать в типографию и на следующий день забрать тираж газеты. — Технологией, Николай Валерьянович, можете меня не грузить, — усмехнулся Варяг. — Я постарался в общих чертах изучить всю эту кухню, прежде чем в нее влезать. Стало быть, технический персонал оттуда, как вы говорите, еще не разбежался… Скажите мне вот что: отдел сбыта там есть? — Есть, — кивнул Чижевский. — Эта фирма кроме «Московского экспресса» выпускала и другие издания: книги, брошюры, рекламные листки… Поэтому они имели человека, который держал связь с организациями розничной торговли. Этот человек пока не уволился, и я попросил его не торопиться — сказал, что, возможно, фирма снова заработает. Он очень обрадовался — коллектив у нас, говорит, подобрался очень хороший, вот только редакторы — полные козлы. — Какая-то блатная у вас стала лексика, Николай Валерьяныч, — заметил Варяг. |
