– Ладно врать, – сказала Йофрид без особой уверенности. – Откуда у меня эти… способности?

– От рождения. – Харальд потряс головой, отгоняя сон. – Уж поверь мне, они у тебя есть!

– А ты не боишься, что я, когда научусь, первым делом заколдую тебя, превращу в жабу… или, – она задумалась, выискивая наиболее мерзкое создание, – или в мокрицу!

– Нет, – он усмехнулся. – Заколдовать человека непросто, а уж превратить во что‑либо – и вовсе невозможно…

Йофрид с холодком в груди поняла, что он говорит правду. Что этот седой, с острым, как нож, взглядом, и вправду увезет ее далеко от дома, чтобы учить мерзкому колдовству! И тогда в ней вновь проснулась угасшая было ярость.

– Ах ты, старый пень! – От крика Харальд вздрогнул. – Ты украл меня, чтобы колдуньей сделать! Ненавижу я тебя, ненавижу! Морда твоя поганая, зенки бы выцарапала!

Она кричала, а Харальд смотрел, как в ее глазах бьется настоящая, яркая ненависть. Когда на поляне стало тихо, он сказал:

– Выбора у тебя все равно нет. Я тебя не отпущу. Искать другого ученика уже поздно. Считай шуткой судьбы, что ты оказалась на моем пути.

– Как же, судьбы! – зло прохрипела она, пытаясь отдышаться.

– Успокойся. – Он сдержал зевок. – Позже я слегка ослаблю путы. Порвать их не пробуй – они крепкие. А сейчас я должен поспать. Кричать бесполезно – вокруг глухой лес, до ближайшей деревни верст десять. " Она возмущенно засопела, сказала с вызовом:

– Развяжи меня сейчас… мне нужно!

– Потерпишь, – ответил он, расстилая на земле дорожное одеяло.

Уснул мгновенно, дальнейших возмущенных криков уже не слышал.

Проснулся оттого, что любопытное солнце засунуло желтый, точно лютик, луч в самый глаз. Назойливое светило словно напоминало – день давно, хватит спать!

Судя по его положению на небе, время не перевалило за полдень. Йофрид обнаружилась почти там же, где он ее оставил, но примятая трава говорила о том, что она ерзала, пытаясь освободиться.

Зря. Связал Харальд ее надежно.

– Доброе утро, – сказал он, потягиваясь. Она не ответила, лишь посмотрела ненавидяще. Харальд усмехнулся и направился к лошадям. Снял пухлый мешок, бросил на траву, рядом с пленницей.

– Сейчас я тебя развяжу, чтобы ты могла одеться. Я кое‑что захватил из твоего дома.

– Ты еще и вор! – бросила Йофрид презрительно.

– Предпочла бы ходить голой? – Ответа не последовало, и Харальд добавил:

– А это, чтобы ты не попробовала сбежать!

Скрипя воротом, натянул тетиву на арбалете. Взял его тогда у убитого, но до сих пор возил как бесполезную тяжесть.

Одним движением перерезал веревки. Она осталась лежать неподвижно, только морщилась – кровь приливает к застывшим конечностям, там сейчас колет сотнями иголок.

– Будешь смотреть? – Вопрос прозвучал вызовом.

– Нет, – ответил Харальд, отворачиваясь. – Но бежать даже не пробуй, как и ударить сзади.

Стоял, держа тяжелый арбалет. В сердце не было уверенности, что сможет спустить тетиву, если придется стрелять в девушку. Все же она нужна ему живой и здоровой.

За спиной что‑то шуршало и шелестело. Затем надменный голос произнес:

– Можешь повернуться!

В простом сером платье она выглядела словно сердитый воробей. Глаза сверкают, нос гордо вздернут. Того гляди клюнет.

– Надеюсь, что ты умеешь ездить на лошади? – спросил он, опуская арбалет.