— А если он не вернется, то меня поразит другая болезнь, и очень быстро. — Старуха смотрела на меня глазами, полными слез. — Увы мне! И как только ты, добрый странник, согласился помочь той, которая была столь жестока с людьми, отняв у стольких жизнь?

— Не могу не откликнуться, когда зовут на помощь, — буркнул я, испытывая прилив глубочайшего отвращения к самому себе. — Знаю, из-за этого меня считают тронутым, но...

— Значит, «тронутый» — это кто-то очень, очень замечательный! О, я буду восхвалять тебя всегда и везде!

— Не уместнее ли тебе восхвалять Господа? — вмешался Жильбер.

— О, воистину! — спохватилась старуха, пала на колени и воздела руки к небу. — Каюсь во всех моих прегрешениях! О, если бы я могла отречься от всех злых дел! Отец всемилостивый, прости меня!

Ничего не произошло. Никаких тебе раскатов грома... однако по физиономии бабки разлилось выражение полного блаженства, глаза удивленно раскрылись.

— Почему... это... так? — прошептала она.

— Мир душе твоей, — поклонился Жильбер. — И все же, бедная женщина, тебе следует отыскать священника, чтобы он как можно скорее отпустил твои грехи.

— Воистину так! Я так и сделаю! — Экс-ведьма вскочила на ноги, запахнулась в лохмотья. — А идти мне надо поскорее, покуда королева не раскрыла моей измены. А не то она меня быстро прикончит! Узнает — не миновать мне смерти.

— И пыток, — добавил Жильбер. — Потому не медли.

Старуха пожала плечами.

— Пытки, муки — что они значат? Ведь я совершила столько злодеяний! О нет, теперь я даже согласна помучиться, чтобы облегчить бремя своей вины. Однако моим мукам не суждено стать вечными, а потому я поспешу. — Она повернулась ко мне, протянув руки. — О, странник! Как мне отблагодарить тебя за сострадание и помощь? Ты повел себя как истинный христианин, как святой! Будь навек благословен!

— Рад, что сумел помочь, — отговорился я, чувствуя себя в высшей степени по-дурацки. И чего это все уставились на меня? — Ну а теперь ступай своей дорогой и постарайся помогать другим так, как я помог тебе.

— О, я буду помогать! Непременно! И буду в молитвах славить твое имя! Прощай!

Она повернулась и поспешила к лесу. Вскоре бабка скрылась из вида.

— Ты славно потрудился во славу Божью, господин Савл, — негромко проговорил Жильбер. Я недовольно пожал плечами.

— Сделал доброе дело для человека, притом из эгоистических побуждений.

— Эгоистических? — переспросил юноша. — Это как?

— А так, что в душе я был жутко доволен собой, — ответил я ехидно и добавил погромче: — Слышишь меня, ангел? Я тебе признателен за помощь, но ты бы мне все равно помог. Ведь тебе по нраву то, что я сделал! Не забывай — я не на твоей стороне! Но и не на их стороне тоже! Уяснил?

Но тут по мне словно ударила волна. Нахлынула и отступила. Это было похоже на порыв ветра. Мне пришлось быстро повернуться к Фриссону спиной, чтобы тот не заметил моего смущения.

— Войско, — скомандовал я, — вперед! — Нам с вами еще топать и топать — весь день впереди.

Но не прошло и десяти минут, как мы увидели взрыв, и тропу нам преградила злобная королева собственной персоной. Воплощенная ярость. Все ее жировые складки так и тряслись от злости.

— Наглый захватчик! Из-за тебя я была жестоко наказана! Меня терзала агония, все тело жгло, как каленым железом! Еще одна душа избегла проклятия! Мой господин велел уничтожить тебя и твоих друзей! Но сначала я заставлю вас помучиться так, как мучилась сама!

Но первую вспышку пламени она метнула не в меня, а во Фриссона.