Ты дура, Рашка.

    – Господин полковник! Вы слышите, что я вам говорю?! Здесь больной ребенок! И я, как дипломированный врач, "со всеми правами и преимуществами, сопряженными по закону с этим званием"…

    – Соблаговолите не орать, – стальным эхом лязгнул голос Джандиери. – Здесь больной ребенок. А еще здесь наличествуют флюиды эфирного воздействия, осуществленного не позднее получаса…

    – Господин полковник! Вы слышите…

    – Нет, это вы меня слышите? Если нет – я немедленно арестую вас, как пособника! Со всеми вашими "правами и преимуществами"! с дипломом, долгами и дурным характером! Согласно дополнениям к действующему Уложению о Наказаниях, статья 75, параграф восемь дробь пять! Итак?!

    Сугроб сдался.

    Стал рыхлым, ноздреватым; с хрустом провалился сам в себя.

    Было странно видеть истерику у большого, сильного мужчины; и ты чуяла – много в этой истерике неподдельного, причем не один ваш приход тому виной.

    Доктор не был Королем Крестов.

    Просто – доктор.

    – Арестовывайте! Надевайте! – кандалы, наручники, что там у вас за пазухой! Я умываю руки! – пусть умирает безвинное дитя, пусть рыдает мать! ваш грех, господин жандарм! я умываю руки!.. И запомните: вся ваша хваленая законность не стоит единой детской слезинки!.. а, да что с вами толковать!.. руки! умываю!!!

    Он кинулся в угол, яростно загремел умывальником.

    – Арестовывайте! Варвары, вандалы!..

    Ты даже не успела оценить курьезность докторского каламбура. За спиной взвизгнула дверь, громыхнув о косяк, и в маленькой палате стало не просто тесно – не продохнуть.

    От людей; от воплей.

    – Нюничка! мой Нюничка!

    – Алексей Демьяныч! скорее! консультанту плохо!

    – Та шо ж вы налезли, господа хорошие! шо ж вы претесь и претесь…

    – Нюничка! улыбнись мамочке!

    – Консультанту плохо! Алексей Демьяныч, да бежимте же!

    – Я умываю руки! слышите?!

    – ПРЕКРАТИТЬ!!!

    Тишина упала обвалом. Гайморитно сопел фельдшер-хохол, в унисон с оскорбленным доктором; всхлипывала сестра, оправляя сбившийся набок чепец; стонала завитая, вроде барашка, мамаша: "Нюничка! Нюничка мой!.." – но это все-таки была тишина.

    Настоящая.

    – Алексей Демьяныч! – князь всегда безошибочно запоминал имена малознакомых людей, единожды услышав. – Давайте-ка, голубчик, выйдем перекурить! Сорвались, нервы, с кем не бывает…

    От дверей, пропустив сугроба вперед, Джандиери через плечо поглядел на тебя.

    Взгляд-санкция; пусть без подписи-печати, но от того не менее однозначная. Милая Эльза! пока мы с доктором… здесь все должны успокоиться. Ясно?

    Так точно, господин подельщик! – улыбнулась ты.

    * * *

    Успокаивать в итоге пришлось тебя.

    Поначалу все шло славно: Нюничка улыбнулся мамочке, и семья воссоединилась, ликуя, фельдшер порылся в шкафу, накапал сестричке валерианы, себе – из синей бутыли с "Веселым Роджером" на этикетке; пасынки Гиппократа дружно хлебнули, крякнул-охнули, и угомонились.

    – Это ваш муж? – мамаша, баюкая Нюничку, заискивающе повернулась к тебе.