Где вы, Ваша беспристрастность?

    Оказывается, господин стряпчий уже некоторое время что-то говорит, стоя за кафедрой – а я начало речи ушами прохлопала, пока по сторонам глазела! Тут наша судьба решается, а я…

    Все, слушаю!

    – …с несовершеннолетними без их на то согласия. Итак, что вы можете сказать по существу выдвинутых против вас претензий и обвинений Истцов?

    – Ваша беспристрастность, позвольте мне начать с последнего обвинения, как самого легкого. Речь шла о возможности заключения Договора Истцами с их же будущими детьми, без согласия последних. Я правильно понял?

    Дух совершенно серьезен, но меня не покидает ощущение, что про себя он все время язвительно посмеивается. Неужели он настолько уверен в себе?!

    – Совершенно правильно, господин Ответчик.

    – В таком случае позвольте напомнить вам, господин стряпчий: согласно законодательным нормам, в том числе и принятым у вас, родители до совершеннолетия детей являются их опекунами и полномочными представителями. И, следовательно, в качестве опекунов имеют право заключать договора на обучение от имени опекаемых, не спрашивая на то согласия последних, как особ юридически неправомочных. Я прав?

    Стряпчий молчит. Он молчит так долго, что тишина в присутственной зале успевает сгуститься, обрести объем и плоть, превратиться в рой беззвучно звенящей мошкары, окруживший нас со всех сторон. И лишь когда тишина наконец становится невыносимой, когда я готова топнуть, крикнуть – сделать хоть что-нибудь, нарушив тягостное молчание! – в этот момент отец Георгий наконец разлепляет тонкие губы:

    – Вы правы, господин Ответчик.

    – В таком случае, Ваша беспристрастность, не понимаю, в чем суть претензии господ Истцов? Чем, с юридической точки зрения, заключение рассматриваемого нами Договора отличается от заключения договоров иных? А если принципиальных отличий нет, то заключение Договора Истцами на своих собственных детей от имени последних является абсолютно законным. По сути, речь идет всего-навсего о праве наследования…

    Молчание. Однако на сей раз куда более короткое.

    – Господин Ответчик прав. Данная претензия снимается.

    Снимается?! Где справедливость?! Детей, не спросивши, за руку – и в огонь! Он не имеет права! Я сейчас…

    Однако раскрыть рот я не успеваю. Меня опережает Дух Закона. И, наверное, это к лучшему, – понимаю я с опозданием. Слово сказано. Стряпчий БЕСПРИСТРАСТЕН. Он ни на чьей стороне. Он – на стороне Истины.

    Вот только нужна ли нам эта Истина?..

    – …Теперь позвольте мне перейти к ответам по остальным пунктам предъявленных претензий. Или обвинений? – Дух хитро щурится. – Впрочем, неважно. Итак: меня обвиняют в незаконном ущемлении прав Истцов, выраженном в наложении ограничений на их возможность заключать новые Договора. Признаю, ограничения действительно имеют место быть, и наложил их именно я. (Ага, признался! не выкрутишься!..) Однако утверждаю: накладывая вышеупомянутые ограничения, я находился в своем праве и действовал в соответствии с Законом, что берусь доказать.

    Дыхание господина стряпчего становится тяжелым и частым. Он прикладывает ко лбу платок, утирая выступающий пот. Словно почувствовав мой взгляд, отец Георгий оборачивается, выдыхает одними губами:

    – Трудно идет.