Кострома, полковник Почетыкин.

    Севастополь, ротмистр Земляничкин.

    Харьков, полковник Куравлев.

    Тифлис, генерал Шамиль Абуталибов.

    И скоро, очень скоро – дача в Малыжино, полковник Джандиери.

    [вымарано две с половиной строки] …я чувствую приближение.

    Нет, я выдержал войну себя с собой. Я, один из главных зачинщиков, свято верил в благость наших намерений, и вид безумной дочери моей раз за разом убеждал: мы поступаем верно! Мой доспех оказался гибче многих; но и в нем нашлась брешь.

    [вымарано полстроки] …люблю тебя.

    Рашель, я люблю тебя. Вот: сказал, написал, начертил, споря с собственной рукой, наотрез отказывающейся выводить эти слова – и стало легче. Наверное, так сходят с ума. Сперва становится легче, потом еще легче, потом раковина-панцирь опадает наземь трухой, и беззащитная мякоть выплескивается наружу – чтобы погибнуть. Рашель, Княгиня моя, это началось давно, через несколько лет после смерти Нины – я женился, повинуясь воле отца, любя свою жену, или, вернее, полагая, что люблю ее так, как может и должен любить князь Джандиери, офицер-облавник! – Рашель, я ведь не знал, как это бывает на самом деле…

    Я взял тебя на балу в Хенинге. Смешно! – звучит почти библейски: "Я взял тебя!" Я шел к тебе, испытывая легкое, еле заметное беспокойство. Тогда я приписал его чувству ловца, наконец поймавшего вожделенную дичь. Во многом это было правдой. И когда на следующий день гусар Хотинский прислал мне вызов на дуэль – первым моим желанием было выйти к барьеру и всадить пулю ему в лоб. Пулю, похожую на бубновую масть. Вместо этого я вызвал Хотинского в канцелярию Хенингской жандармерии, бросил перед ним на стол папку с твоим делом, и через пять минут наш бравый гусар с извинениями забрал вызов обратно. Кажется, после этого он даже убил двоих-троих забияк, которые сочли Хотинского трусом.

    Я допрашивал тебя дольше обычного.

    Не хотел расставаться?

    Случайно ли я уехал именно в Мордвинск? Случайно ли перевел на поселение именно тебя? случайно ли избрал объектом моих… (вымарано два слова) …изысканий именно Бубновую Даму? Случайно ли отыскал тебя в Севастополе?!

    Если это уже тогда была любовь, то любовь безумная. Не сознающая сама себя под бременем панциря. Находящая удовольствие в обоюдных мучениях. Сейчас, когда я думаю об этом… [вымарано до конца абзаца]

    В Мордвинске, в морге, я даже не обратил внимания на твоего спутника; в Севастополе я почувствовал к нему симпатию, плохо понимая причины. Думаю, в Федоре я увидел тебя. Сейчас он нравится мне все больше и больше… ибо это тебя, Рашель, все больше и больше в нем.

    Я ведь вижу… хотя и не знаю, как сие творится. Лучше мне не знать. Лучше никому этого не знать! Заговор Обреченных нарушил равновесие, яд стал лекарством, оставаясь ядом; и сейчас на поверхность взбаламученной воды всплывает нечто новое, чего следует опасаться вдесятеро больше, нежели любых "эфирных воздействий".

    Я знаю другое: я схожу с ума.

    День за днем, час за часом.

    – Бог, создавший мир однажды, от тебя здесь облик каждый.

    Дай мне жить любовной жаждой, ей упиться глубоко!

    Дай мне, страстным устремленьем, вплоть до смерти

    жить томленьем

    Бремя сердца, с светлым пеньем, в мир иной снести легко…

    Спасибо… [вымарано полстроки] …Рашель, я… [вымарано до конца страницы]…

    * * *

    …Федор замолчал.