— Смотри, какие драконы! — воскликнула одна из моих тёть, разматывая рулон синей шелковой ткани.

— Лучший в мире атлас! — окутывая меня отрезом алой ткани, сообщила вторая.

— Прямо под цвет твоих глазок! — третья накинула на голову отрез голубой мягкой ткани.

— Идём мерить платья, — хватая меня за руку и рывком высвобождая из пут шелка, атласа и бархата, сказала мама.

Следующие часа три я была куколкой.

На меня надевали то одно, то другое, то третье платье, под каждое шли традиционные для дракониц-девочек штанишки и из той же ткани, что и платье, тканевые туфельки на кожаной подошве.

В какой-то момент я поняла, что являюсь самой младшей во всём роду, потому как мои сестры и братья из нового поколения ещё не обзавелись потомством, поэтому меня было решено баловать. И меня баловали как могли — брошками, заколками, новыми платьями, заготовленными для пошива мантий тканями — сразу семи цветов, потому что никто, даже я, ещё не знал, какое учебное заведение выберу.

В результате я стояла посреди зеркального зала, который стал зеркальным, потому что в него со всего дома зеркала притащили, в нежно-зелёном платье, не доходящем до колен, в туфельках из той же ткани, с букетиком золотых, украшенных россыпью недорогих самоцветов цветов в волосах и с желанием сбежать бы уже отсюда поскорее.

Но, к счастью, пришел Хатор и сказал:

— Всем ужинать.

Тёти тут же засуетились, помогая маме сложить и рассортировать мою одежду, а вот я, глянув в окно и поняв, что уже вечер, поспешила на кухню за пирожками. В кухне, кроме Хатора, помешивающего соус, и древнего, задумчиво ковыряющегося вилкой в разлёгшейся на его тарелке жареной рыбе, никого не было.

— Эти с яблоками, — Хатор указал мне на большую корзину, одну из семи, находящихся на кухне.

— Шпашибо, — ухватив один и начав есть даже раньше, чем поблагодарила, сказала я. — А с мясом есть?

— Да, вон те, — указал папа на седьмую корзину.

Но когда я, подхватив со стола тарелку, пошла набирать себе пирожков, вдруг остановился, обернулся ко мне и сказал:

— А ты же с мясом не любишь.

— Я не шублю, — подтвердила с готовностью. И, прожевав остатки своего пирожка, пояснила: — Уже вечер, нужно снова Голода кормить.

— Пирожками? — недоверчиво переспросил древний.

— Нет, его — мясом, — ответила, набрав полную тарелку и раздумывая, хватит Чёрному дракону или нет.

— А-а, — глубокомысленно протянул Асур-Ррат. — То есть, это ты пирожков набрала, чтобы из них мясо повыковыривать?

— Нет! — воскликнула я, возмущённая кощунственным предложением.

Просто из таких пирожков мясо не выковыривают, их проглатывают один за другим, не замечая, как они тают во рту, потому что Хатор готовил лучшие пирожки, похоже, не только в моей жизни. Но тут вдруг я поняла, на что намекнул древний.

Медленно повернулась и посмотрела на папу. Дракон стоял, забыв о соусе и воинственно скрестив руки на груди. С поварешки воровато стекал соус, древний сидел, подперев голову кулаком, и тоже ждал моих оправданий.

— Мм-м… — сказала я и быстро стащила ещё два пирожка из соседней корзинки.

Не знаю, с чем они были, но пахли безумно вкусно.

Хатор отреагировал слегка приподнятой бровью, древний открыл было рот, собираясь что-то сказать, но затем закрыл, решив промолчать.

Я же поняла, что мне лично сказать придётся хоть что-то.

Ну и сказала:

— А вдруг Главнокомандующий тоже голодный?

И тут у древнего отпала челюсть.