Я ошарашено смотрела на записку довольно долго, читая и перечитывая ее. Что Нелида хотела сказать тем, что дом находится на моем попечении? Чем мне заниматься здесь, оставшись совсем одной? А от мысли о том, что я должна спать в том ужасном приспособлении, вися в воздухе, как мясная туша, у меня по телу забегали мурашки.

Мне хотелось, чтобы слезы наполнили мои глаза. Мне хотелось сожалеть о себе, потому что они покинули меня одну, и сердиться на них за то, что они не предупредили меня перед отъездом, но я не могла ни страдать, ни гневаться. Я прохаживалась туда-сюда, стараясь вызвать у себя приступ раздражения. И я снова потерпела жалкую неудачу. Создавалось впечатление, что что-то внутри меня переключилось, отчего я стала безразличной ко всему и неспособной выражать привычные мне эмоции. Но я все же чувствовала себя одинокой. Мое тело задрожало, как происходило всегда перед тем, как я начинала плакать. Но теперь за дрожью последовали не слезы, а всплеск воспоминаний и сноподобных видений.

Я висела на дереве и смотрела вниз. Подо мной возле дерева стояли люди, они смеялись и хлопали в ладоши. Криками они старались привлечь мое внимание. Затем они все в один голос издали звук, напоминающий рычание льва, и ушли. Я знала, что это было всего лишь видение. Но в то же время встреча с Нелидой явно не была сном. Это подтверждала записка, которая находилась сейчас в моих руках. Я не была уверена только в том, сколько я провисела на дереве. Судя по состоянию моей одежды и по тому, как я проголодалась, могло быть и так, что я провисела там несколько дней. Но как я оказалась там?

Я взяла из шкафа все, что нужно, и отправилась в уборную, чтобы помыться и переодеться. Когда я снова стала чистой, мне пришла в голову отрадная мысль, что я еще не была на кухне. У меня появилась надежда, что, возможно, Клара как раз завтракает там и поэтому не слышала моего зова. Я распахнула дверь, но на кухне никого не было. Я посмотрела вокруг в поисках еды. В печке я обнаружила горшочек со своим любимым пловом. Мне очень хотелось верить в то, что именно Клара оставила его мне. Я попробовала плов и грустно вздохнула, потому что плакать не могла. Овощи были нарезаны очень мелко, а не кусками, и мяса почти не было. Я поняла, что Клара не могла такого приготовить, а значит, она действительно уехала. Сначала я не хотела есть этого плова, но я была ужасно голодна. Достав с полки свою тарелку, я заполнила ее до краев.

Только после того, как я поела и принялась размышлять о своем положении, мне пришло в голову, что есть еще одно место, куда я забыла заглянуть. Я поспешила в направлении пещерки со смутной надеждой на то, что хотя бы там я встречу Клару или нагваля. Но там тоже никого не было даже Манфреда. Одинокость пещерки и окружающих холмов навеяли на меня

такую грусть, что я готова была отдать что угодно за то, чтобы снова уметь плакать. Я заползла в пещерку, чувствуя отчаяние немого, который еще вчера знал, как говорить. Мне захотелось умереть прямо там, но вместо этого я уснула.

Проснувшись, я вернулась в дом. Теперь, когда все уехали, думала я, я тоже вполне могу отправиться, куда захочу. Я пошла туда, где стояла моя машина. Клара часто ездила на ней и отремонтировала ее в автомастерской в городе. Я завела мотор, чтобы проверить аккумулятор, и облегченно вздохнула, когда убедилась, что все работает нормально. Собрав все свои вещи в первую попавшуюся на глаза сумку, я уже выходила из двери дома, как неожиданно меня остановил сильный укол вины.