- Нечего меня здесь допрашивать! Я здесь главная! Меня Нелида оставила присматривать за домом! Она написала об этом в записке!

Он подскочил, словно пораженный молнией.

- Ты очень странная, - пробормотал он.

Затем он откашлялся и тоже закричал на меня:

- Осмелься только подойти ближе ко мне! Хоть я и выгляжу старым, у меня еще хватит силенок! Работая здесь, я не обязан рисковать своей жизнью или выслушивать оскорбления идиотов! Я уволюсь!

Я сама не знала, что на меня нашло.

- Погодите, - сказала я тоном, которым просят прощения. - Я не хотела повышать голос, но я сейчас очень раздосадована. Клара и Нелида оставили меня здесь, не предупредив, что уезжают, и не объяснив, что делать.

- Кто ж, я тоже не хотел на тебя кричать, - сказал он в точности таким же тоном, как и я. - Я просто хотел узнать, почему они подвесили тебя перед отъездом. Поэтому я и спросил тебя, не натворила ли ты чегонибудь. Я не хотел тебя обидеть.

- Но уверяю вас, сэр, я ничего не натворила, честное слово.

- Почему же ты тогда стала живущей на деревьях? Эти люди очень серьезны. Они бы не сделали этого с тобой просто так. Кроме того, очевидно, что ты - одна из них. Если Нелида оставляет тебе записки, в которых просит присматривать за домом, значит, ты ее закадычная подруга. Она никогда не разбрасывается подобными словами.

- По правде говоря, - сказала я, - я и сама не знаю, зачем они оставили меня висеть на дереве. Я была с Нелидой в левом крыле дома, а потом следующее, что я помню, - это то, что я проснулась с искривленной шеей, вися на дереве. Я насмерть перепугалась.

Вспомнив о том, что я обнаружила себя одну в доме, когда все остальные уехали неизвестно куда, я помимо своей воли снова разволновалась. Я начала дрожать прямо там, стоя перед этим странным мужичком, а на лице у меня выступил пот.

- Ты была в левой части дома?

Когда он спросил это, его глаза расширились, а на лице появились признаки непритворного удивления.

- Какое-то мгновение я была там, но потом все куда-то провалилось,ответила я.

- И что же ты видела?

- Я видела много людей в холле. Целую толпу.

- Сколько их было, ты можешь сказать?

- Холл был заполнен людьми. Быть может, их было двадцать или тридцать.

- Так много? Да-а, это странно.

- Почему это странно, сэр?

- Потому что во всем доме никогда не было столько людей. В то время в нем находилось только десять человек. Я знаю, потому что я - смотритель.

- Что это все значит?

- Будь я проклят, если знаю! Но мне лично кажется, что с тобой что-то не так.

Мой желудок завязался в узел, когда меня окутало знакомое облако обреченности. Подобное чувство я пережила еще ребенком, когда в кабинете врача у меня обнаружили мононуклеоз.* Я не знала тогда, что это значит, но понимала, что я обречена. Угрюмый вид окружающих говорил о том, что они тоже это знают. Когда мне попытались сделать укол пенициллина, я кричала так надрывно, что потеряла сознание.

* Инфекционное заболевание крови, разновидность ангины.

- Ну-ну, - ласково сказал смотритель. - Не стоит впадать в панику. Я не хотел задеть тебя. Давай я лучше расскажу тебе то, что я знаю о том приспособлении, в котором ты висела. Возможно, это что-то прояснит для тебя. Они подвешивают в нем тех, кто не... как сказать, немного не в себе. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

- А что вы имеете в виду, сэр?

- Называй меня Эмилито, - сказал он улыбаясь. Но, пожалуйста, не обращайся ко мне "сэр". Можешь называть меня смотрителем подобно тому, как все называют Джона Мишеля нагвалем. А сейчас давай пройдем на кухню и сядем за стол, где обстановка более располагает к разговорам.

Я последовала за ним на кухню и села. Он налил в мою чашку теплой воды, которая нагрелась на печке, и поднес ее мне.

- Так вот, о том приспособлении,- начал он, садясь на скамейку напротив меня.