Глава 27

— Давайте еще раз, — попросил старший легионер столицы Геллерт Ротт, озабоченно хмурясь и наклоняясь ко мне через стол. — Почему вы ушли из бального зала и пошли к лекционным аудиториям?

Отдохнуть мне не дали: легионеры уже были в Орте, когда мы с Норманом эффектно появились в кабинете ректора. Оказывается, мы пропадали всю ночь, а волнения по поводу моего исчезновения начались почти сразу. Сначала специальные чары зафиксировали, что я использовала магию запрещенным образом. Потом Хильда подняла шум, увидев, что Нот вернулся в бальный зал, а я — нет. Когда Нот поклялся, что никакой записки мне не отправлял, ректор и наш куратор начали искать меня. В процессе выяснили, что Норман тоже исчез. А когда в аудитории нашли следы крови на полу, вызвали легионеров.

Ротт, как я подозревала, явился лично только потому, что дело так или иначе касалось Нормана. Полагаю, когда он засек использование темной магии, уже начал предвкушать, как наконец доберется до него. Однако потом все пошло не так: ректор успел спрятать Нормана в лазарете, доктор подтвердил, что его пока тревожить нельзя, а я к тому же обвинила сынка канцлера в нападении, попытке изнасилования и покушении на мою жизнь. После этого допрашивающие меня легионеры на какое-то время вышли, оставив меня в одиночестве, и вернулись полчаса спустя, когда я уже почти задремала. Хорошо хоть после медицинского осмотра и перед допросом мне разрешили помыться и переодеться.

— Я же вам уже рассказывала, — я устало закатила глаза. Если в начале нашего разговора я нервничала, то сейчас впала в некое подобие прострации. После всего пережитого у меня кончились силы, в том числе и на эмоции.

— Давайте еще раз, — попросил легионер, вежливо улыбнувшись. Двое его помощников — мужчина и женщина — не утруждали себя улыбками, а сверлили такими взглядами, словно я была преступником, а не жертвой.

— Я получила записку от Нота…

— Вот эту? — Ротт положил расправленный листок на стол передо мной.

— Да, — после беглого осмотра подтвердила я.

— Почему вы подумали, что она от Нота? Тут подпись только одна буква — Н. Это мог быть Норман, например.

— Я уже объясняла, — напомнила я. — У профессора Нормана другой почерк.

— Но это и не почерк профессора Нота. Почему вы этого не поняли?

В прошлом круге этот вопрос мне не задавали, и сейчас голос Ротта прозвучал так строго, что я на мгновение растерялась. Прострацию как рукой сняло.

— Вы ждали записки от Нота? — торопил Ротт. — Он ранее присылал вам приглашения подобным образом?

— Нет! В том-то и дело! — осенило меня. — Я не знаю его почерка. На Боевой магии нам не задают рефератов и ничего не пишут на доске. Поэтому я никогда не видела почерк профессора Нота, а вот почерк Нормана знаю. Да, потому что он обожает возвращать рефераты с пометками, правками и целым посланием в конце!

— Почему вам не пришло в голову, что записка не от Нота, а просто… розыгрыш или ловушка?

Я непонимающе посмотрела на Ротта. Он серьезно?

— Слушайте, Нот здесь вообще ни при чем.

— Ошибаетесь. Профессор Нот заявил, что записку эту не писал. Нам не составило труда выяснить, кто это сделал. Но я хочу понять, почему вы не почувствовали подвоха?

— Он там пишет про кофе, — со вздохом пояснила я. — Нот знает, что я его люблю.

— Он часто угощает вас кофе?

— Нет! Просто мы недавно об этом говорили, — я решила не упоминать, что мы пили кофе вместе, чтобы разговор окончательно не ушел не туда. — Кто написал записку?

— Ну, не Марек Кролл, это точно, — усмехнулась женщина-легионер, но под строгим взглядом начальника смутилась и замолчала.