— Мне кажется, кофе в кафе посреди торгового центра и наедине в кабинете — это разные вещи.

— Может быть, но я уверена, что с преподавателем это достаточно безопасно. Едва ли он, как Кролл, попытается меня к чему-то принудить.

К тому же мне сейчас подходил любой предлог уйти из ставшего душным и слишком шумным бального зала, а алкоголь в моей крови заставлял думать, что мне любое море по колено.

И, может быть, я немного — совсем чуть-чуть — надеялась, что, как и в прошлый раз, внезапно нагрянет Норман и уведет меня. Пусть он потом прочитает мне лекцию о морали и нравственности, но если мы хотя бы ненадолго окажемся наедине, этот вечер будет спасен.

— Да я и не переживаю, что он сделает что-то против твоего желания, — хмыкнула Хильда. — Я переживаю за твои желания.

— Не стоит, — легкомысленно отмахнулась я. — Не так уж сильно он мне нравится. Я просто хочу кофе.

— Ну, как знаешь.

Она чмокнула меня в щеку на прощание и поторопилась к нашим сокурсникам, а я пошла в противоположном направлении: к выходу из бального зала.

В учебных коридорах Орты сейчас было тихо и пусто, как никогда. На мгновение мне вспомнился тот кошмар, после которого я нашла Шары Аргора. Пришлось усилием воли прогонять неприятное воспоминание.

Я поднялась на этаж, на котором находился кабинет Нота, но успела сделать всего несколько шагов по коридору, когда услышала за спиной шум. Резко обернувшись, я нос к носу столкнулась с Мареком Кроллом.

— Ну, привет, строптивая красотка, — ухмыльнулся он. — Настало время нам пообщаться без постороннего вмешательства.

От его тона у меня внутри все свело от страха. Я хотела закричать, но голосовые связки словно парализовало. Да и услышит ли кто-нибудь? Возможно, Нот, если это действительно он написал ту записку. А не сам Марек, например.

Я дернулась и побежала вперед, к кабинету Нота, но быстро бегать на каблуках у меня никогда не получалось. Марек догнал меня в два счета, схватил за волосы и с силой швырнул об стену. Я больно ударилась о холодный камень плечом. Нога подвернулась, и я осела на пол.

— Не дергайся, дрянь, — велел он мне, а потом снова схватил за волосы и рывком заставил встать.

Я вскрикнула от боли, а потом попыталась все-таки позвать на помощь, когда поняла, что голос прорезался, но Марек ловко зажал мне рот рукой и потащил к ближайшей аудитории. Большинство лекционных аудиторий не запиралось на ночь.

В аудитории он швырнул меня на пол, а сам закрыл за нами дверь. Падая, я ударилась коленом и содрала кожу с одной ладони, которую подставила, чтобы не разбить об пол лицо. Меня трясло от страха и боли, слезы застилали глаза. Платье, еще недавно столь прекрасное и удобное, теперь работало против меня: ноги путались в юбке и, кажется, в какой-то момент я зацепила подол каблуком.

Я попыталась встать, но мне не удалось: Марек прижал меня к полу и перевернул на спину. Сквозь тонкую ткань платья я чувствовала могильный холод мрамора, а сынок канцлера, уверенный в том, что ему все сойдет с рук, тем временем навалился на меня сверху, пытаясь одновременно раздвинуть мне ноги и задрать юбку. Я отбивалась, в меру своих сил, но он был крупнее и гораздо сильнее меня.

— Хватит рыпаться, хуже будет, — прорычал он, ударив меня по лицу, от чего моя голова дернулась, и я больно приложилась затылком о твердый пол.

«Если на вас напали с целью изнасиловать, лучше не сопротивляйтесь, — услышала я как-то по радио рассуждения какого-то мужика. — Вы все равно не справитесь с насильником, только больше пострадаете. Среднестатистический мужчина сильнее среднестатистической женщины. У вас есть шанс только в том случае, если вы его убьете, но тогда это будет превышением допустимой самообороны, и вы сами можете оказаться на скамье подсудимых.