Собрав волю в кулак, я выпустила взрывную вспышку магии, от которой все они закачались прямо в небе.

– Седрик, иди за Эдгаром, – прорычала я низко, строго и угрожающе на случай, если он не послушается.

В сущности, это было как считать до трех, только для взрослых. Я надеялась, что он расслышал меня сквозь весь этот шум. Большие крылья хлопали громко. Чтобы подчеркнуть эту мысль, я воспользовалась магией и подбросила его. Оказалось, это то же самое, что и оттолкнуть, но в определенном направлении.

Он полетел, хлопая крыльями, словно я ткнула его раскаленной кочергой.

– Эй, ты, верзила!

Я снова похлопала его по руке, а затем указала на мистера Тома.

– Поскорее. Он ранен. Живо!

Я сосредоточилась на том, чтобы подстегнуть его чем-то вроде шлепка по заднице.

Разряд тока, который я ощущала до этого, и прилив магии, от которого, к сожалению, у меня так и не выросли крылья, пронзил все тело и пронесся по коже.

Горгулья дернулся; его руки сжались, обхватив меня еще крепче. Настолько, что у меня перехватило дыхание.

Ну да. Видимо, я выбрала не тот прием…

Но вдруг его крылья взметнулись, и мы ринулись вперед, рассекая ожидающую толпу. Мы летели под наклоном до тех пор, пока наши груди не направились к земле, а тела не выровнялись так, что его крылья стали моим дельтапланом. Буквально за секунду они сложились, и мы бросились вперед, пикируя все быстрее и быстрее.

– Вот дерьмо, вот дерьмо, вот дерьмо, – повторяла я, стиснув зубы. Ногтями я впилась в его грубую горгулью кожу. Содержимое желудка неудержимо рвалось наружу.

Стало ясно, что полет – это не просто взмахи крыльями. В нем сочетались маневрирование, пикирование и уверенное вращение в небе. Что я курила, когда предположила, что была готова к чему-то подобному? Сдержать вопль стоило титанических усилий.

Перед глазами скакали кроны деревьев. Они приближались так быстро, будто я снова падала. Не в силах вынести все это, я зажмурилась и просто указывала туда, где находился мистер Том, чтобы мы не сбились с курса. Хлопанье крыльев удивило меня, и я с криком принялась дергаться в его крепких объятиях. Открыв глаза, я заморгала: мы зависли прямо над верхушками деревьев. Медленно, прекрасно владея телом, он спускался на ветви, пока крылья не захлопали прямо над ними.

– Повер-р-рнись.

Он слегка ослабил хватку, а затем изменил ее, словно предлагая мне развернуться. Когда я прижалась грудью к его груди, он снова обхватил меня крепче. Кожа горгульи была жесткой и слегка царапалась.

Он прижал к себе мою левую руку, а затем правую, после подтолкнул мою голову себе под подбородок. Так я свернулась калачиком на его массивном теле. А когда все было готово, дальнейшее случилось еще быстрее. Продолжая прижимать меня одной рукой, он сложил крылья, и мы камнем рухнули вниз.

– Ох…

Он выкинул вперед свободную руку и схватил ветку, чтобы мы остановились.

Хрясь!

Под нашим весом ветка сломалась.

Тогда горгулья молниеносно отпустил руку и схватил другую ветку, и падение снова замедлилось. Первая ветка падала прямо на нас, но он наклонился вперед, прикрыв меня, и она попала ему по плечу, а не по моей голове.

Он отпустил вторую ветку и схватил другую, потом следующую. По-прежнему придерживая меня, одним крылом он частично прикрывал нас, чтобы меня не хлестали ветки.

Последнюю он отпустил уже над землей. Снова сложив крылья за спиной, крепко меня держал. Ударившись ногами оземь, он согнулся от удара, а затем ослабил хватку и развернул меня так, что я почти не почувствовала толчок.

Я ударилась о землю задницей. Все, на что я была способна, – смотреть ему в лицо. Глаза были неестественно выпучены, челюсть выдвинута вперед, а большие зубы выступали из-за кожистых губ. Теперь мне стало ясно, за что красавица полюбила чудовище.