Услышав свое имя в одном предложении с этим прозвищем, Вэй У Сянь внутренне похолодел. Он с большим трудом заставил себя не дрожать: «А разве он убил ее? Разве не Хань Гуан Цзюнь?»

При упоминании им Лань Ван Цзи Цзинь Лин окинул Вэй У Сяня странным взглядом. Он хотел что-то сказать, но сдержался: «Ты и Хань Гуан Цзюнь… впрочем, неважно. Это ваше дело. Короче говоря, я не собираюсь обращать на вас внимание. Если уж вам так нравится быть обрезанными рукавами, то пусть так оно и будет. Эта болезнь явно неизлечима».

Вэй У Сянь досадливо воскликнул: «Эй, почему сразу болезнь-то?»

В душе же он давился от смеха: «Неужели он все еще думает, что я беззастенчиво извожу Лань Чжаня?!»

Цзинь Лин продолжил: «Мне уже известно значение лобной ленты Ордена Гу Су Лань. И раз уж все так обернулось, то будь Хань Гуан Цзюню достойным спутником. Даже обрезанные рукава должны хранить верность. Не путайся с другими мужчинами, особенно с адептами моих орденов! А иначе, не обессудь, но пеняй тогда лишь на себя».

«Моими орденами» Цзинь Лин назвал Орден Лань Лин Цзинь и Орден Юнь Мэн Цзян. Похоже, что уровень его терпимости к обрезанным рукавам возрос до такой степени, что теперь Цзинь Лин стал готов закрывать глаза на подобное, если только дело не касалось никого из этих двух орденов.

Вэй У Сянь возмутился: «Ах ты паршивец! О чем это ты говоришь – «путаться с другими мужчинами»?! Да за кого ты меня принимаешь?! И лобная лента? Что еще за значение лобной ленты Ордена Гу Су Лань?»

Цзинь Лин ответил: «Не придуривайся! Сам знаешь, что за значение. Хватит уже так кичиться, заставляя людей повторять тебе это. Я больше не хочу продолжать этот разговор. Ты Вэй Ин?»

Свою речь он закончил неожиданным вопросом прямо в лоб, надеясь застать Вэй У Сяня врасплох, но тот спокойно спросил: «А по-твоему, мы похожи?»

Цзинь Лин на некоторое время затих, а затем вдруг свистнул и позвал: «Фея!»

Едва услышав голос своего хозяина, Фея, высунув язык и путаясь во всех четырех лапах, помчалась ему навстречу. Вэй У Сянь же мгновенно обратился в бегство: «Ну чего ты сразу так! Зачем тебе собака!»

Цзинь Лин хмыкнул: «Пф! До встречи!»

Попрощавшись, он бодро и молодцевато прошествовал в направлении Лань Линя, вероятно, по-прежнему опасаясь появляться в Пристани Лотоса и показываться Цзян Чэну на глаза. Ученики из других орденов также постепенно разбрелись по разным тропинкам, и, в конце концов,  у ворот города остались лишь Вэй У Сянь, Лань Ван Цзи и юноши из Ордена Гу Су Лань.

По дороге ученики продолжали непрестанно оглядываться и смотреть вслед. Лань Цзинь И не говорил ни слова, но нежелание уходить читалось у него на лице: «Куда мы отправляемся дальше?»

Лань Сы Чжуй ответил: «Цзэ У Цзюнь сейчас охотится в Тань Чжоу. Мы вернемся в Облачные Глубины или отправимся ему навстречу?»

Лань Ван Цзи ответил: «В Тань Чжоу».

Вэй У Сянь согласился: «Замечательно, возможно, мы даже будем ему полезны. К тому же, нам пока неизвестно, где находится голова нашего дражайшего друга».

Мужчины шли несколько впереди, а юноши держались поодаль. Через некоторое время Лань Ван Цзи подал голос: «Цзян Чэн знает, кто ты».

Вэй У Сянь ехал верхом на осле, неспешно трусившем по дороге: «Ага, знает. Но что он может поделать? У него нет доказательств».

В отличие от насильственного захвата, приношение тела в жертву в обмен на исполнение желания никаких следов после себя не оставляло. Цзян Чэн опознал его истинную сущность, опираясь лишь на реакцию Вэй У Сяня, оставшегося один-на-один с собакой.  Но, во-первых, Цзян Чэн никогда никому не рассказывал, что Вэй У Сянь боится собак, а, во-вторых, он руководствовался своим собственным опытом общения с ним, поэтому люди, незнакомые с Вэй У Сянем достаточно близко, не смогли бы сделать какие-либо выводы, исходя из одних только эмоций или же выражения лица, и принять их за неопровержимое доказательство.