|
Поджимая ноги, он потихоньку сдвигался назад вместе с каждым движением Лань Ванцзи. И на каждый толчок Вэй Усянь весьма гармонично вскрикивал, а на два толчка вскрикивал дважды. Спустя некоторое время самозабвенных трудов Лань Ванцзи наконец не смог больше позволить ему так кричать. Насилу сдерживая дыхание, что рвалось из яростно вздымающейся груди, он прошептал:
— Веди… веди себя потише. Вэй Усянь вытянул руку и погладил его по щеке, думая о том, как же странно, что лицо Лань Чжаня выглядит столь спокойно. Ясно ведь, что уже пылает огнём, даже страшно, но вот нисколечко не покраснело, всё такое же белое, подобно инею, покрытому снегом. Столь прекрасное, что сердце пускается вскачь, а душа трепещет, едва удерживаясь от полёта. Лишь мочки его ушей чуть подёрнулись розовым. Сбивающимся дыханием он спросил: — Гэгэ, ты не хочешь слышать, как я кричу? Лань Ванцзи: — … Высказать правду для него было слишком постыдным, солгать же означало покривить душой, чего он не желал. Созерцание его сомнений доставило Вэй Усяню невыразимое удовольствие, которое заполнило его целиком — он хотел бы сейчас проглотить Лань Ванцзи одним махом и ужасно жалел, что это невозможно. — Боишься, что кто-то меня услышит? Проще простого — наложи заклятие молчания! Грудь Лань Ванцзи яростно вздымалась, в глазах проявились первые красные прожилки. Вэй Усянь принялся поддразнивать: — Давай же! Наложи заклятие, а потом поимей как хочешь, можешь довести меня до исступления, я даже не пискну… Не дав ему договорить, Лань Ванцзи склонился и накрыл его губы своими. Вэй Усянь, которому заткнули рот, обнял Лань Ванцзи руками и ногами. Двое покатились по кровати борющимся клубком, одеяло давным-давно оказалось сброшено на пол. Во время любовных утех Лань Ванцзи обыкновенно предпочитал не менять позу многократно, и Вэй Усянь, придавленный им, спустя почти час беспрерывных проникновений и толчков, ощущая, как онемение постепенно переползло со спины на ягодицы и ноги, начал подозревать, не собираются ли его иметь всю ночь в одной и той же позе. Настрой Лань Ванцзи ясно давал понять, что он не намерен останавливаться, и вполне возможно, что догадки Вэй Усяня верны. Поэтому он решил взять инициативу на себя — перевернулся и оседлал Лан Ванцзи, усевшись сверху. Обхватив его за шею, Вэй Усянь начал подниматься и опускаться, при этом покусывая Лань Ванцзи за мочку уха и спрашивая: — Достаточно глубоко? Мягкий шёпот возле уха звучал влажно и горячо. Лань Ванцзи схватил его за плечи и с силой опустил вниз. На этот раз Вэй Усяню в самом деле пришлось тяжко. Он испуганно вскрикнул и крепко обхватил член Лань Ванцзи нутром. Тот, массируя его поясницу, произнёс: — Достаточно глубоко? Вэй Усянь, ещё не оправившись от потрясения, слегка шевельнул губами, но не успел произнести ни слова — его лицо внезапно вновь исказилось. — А! Постой! Девять… девять… девять мелких, один глубокий (2)! Одну руку Вэй Усянь в отчаянии положил себе на живот, а другой крепко вцепился в чётко очерченные, но не выпяченные мышцы на плече Лань Ванцзи. Голос его звучал едва ли не испуганно: — Лань Чжань! Ты понимаешь, что значит «девять мелких, один глубокий», а?! Не… надо… каждый… раз… так… так… Последняя фраза разбилась вдребезги мощными толчками и стала прерывистой. Лань Ванцзи ответил: — Не понимаю! И всё же, какими бы скорбными ни были причитания Вэй Усяня, как бы они ни просил пощады, но на исходе глубокой ночи, по завершении двух сражений подряд, Вэй Усянь по-прежнему крепко обвивал талию Лань Ванцзи обеими ногами, не давая тому отстраниться. Лань Ванцзи своим телом накрывал Вэй Усяня целиком, осторожно, стараясь не придавить его. |
