В общем, в дороге мы провели двенадцать дней, что по такой погоде было выдающимся результатом.

Первым знакомым, встретившимся мне в Академии, оказался, как ни странно, Першин. Я даже оробел. Маг заступил мне дорогу и принялся с жаром благодарить за спасенную жизнь. Почему меня, я так и не понял. С трудом подавил желание прижать его к груди, пожал руку и пошел к себе, весь такой грязный и вонючий, а молоденькие волшебницы с писком шарахались с моего пути.

Следующие три часа ушли на то, чтобы отмыться от запаха лошадиного пота и свести трехдневную щетину, с которой я был похож на очень рослого Пограничного (еще одна новая проблема). Почему-то считается, что мужчина должен радоваться появлению растительности на лице. Тогда почему маги сводят ее притираниями? Надо добыть себе этих зелий или бороду отрастить.

В дверь осторожно постучали — секретарь Нантрека пришел выяснить, в чем причина столь спешного приезда. Они думают, я забыл!

— Хочу забрать назад пленного, которого вы у меня одолжили.

Маг вежливо улыбнулся.

— Вы подумали, куда его поместите? Учтите, Академия не приспособлена для содержания заключенных.

— Отправлю в Шокангу пентаграммой. Мэтр Кентер должен быть готов его принять.

— Повелитель Шоканги согласился сохранить этому отродью жизнь и предоставить убежище? — искренне поразился маг.

— А как же! Он мне лично обещал.

И это действительно так. Правда, папа добавил при этом: «Если от него что-то останется» и недоверчиво хмыкнул.

— Что ж, тогда не вижу никаких причин медлить. Следуйте за мной!

Королевская Академия велика, она вмещает в себя учебные корпуса и общежития, лаборатории, парк и резиденцию Ордена Магов, но вот застенков здесь нет. Поэтому допельгангера содержали в Замке Пепе — месте, о котором среди гатангийских уголовников ходят страшные истории. Уродливое четырехугольное строение располагается аккурат между двух Великих Холмов, в затопляемой разливами низине, от чего заключенные, как поговаривали, регулярно тонут все. Орден Магов, Королевский сыск и Инквизиция используют одиозную тюрьму для исполнения самой мрачной стороны правосудия, отсюда приговоренные отправляются на эшафот, а в некоторых случаях приговор исполняется прямо во дворе. По словам Тени, народное название тюрьма получила по имени одного весьма неравнодушного к своему делу дознавателя, в награду за трудолюбие удавленного сослуживцами. Даже будучи кристально чист перед законом, входя под эти своды, я чувствовал легкое беспокойство.

Допельгангера вывели в комнату свиданий, умытого, причесанного, в новенькой тюремной робе. За правым плечом заключенного невозмутимо стоял мастер Ребенген.

Перевертыш выглядел больным. Шрамы на его лице сочились сукровицей, кожа была бледная и желтоватая, на правой руке отсутствовал палец.

— Вы как, в порядке, уважаемый?

На слове «уважаемый» допельгангер сильно вздрогнул.

— У меня все хорошо.

Тут Тень вспомнил некоторые привычки моего добрейшего наставника, и я поменял стиль речи.

— Ну, извини меня, мужик, я не сообразил тогда. Влез не подумав!

— Ничего страшного, — вымучено улыбнулся несчастный.

— Ты как, идти сможешь?

Допельгангер затравленно зыркнул на тюремщиков.

— Куда?

— Отправишься в Шокангу.

— З-зачем?

— Жить там будешь. Или ты хотел к своим рвануть?

— Пожалуй, нет.