|
Да я и видел его нечасто и то мельком. У меня сложилось впечатление, что мой визит ему не по нутру. - А Стелла? - Тоже неприветлива, но на свой стервозный манер. Все разглядывала меня исподтишка, притворяясь при этом, что я ее ни капельки не интересую. - Кто-нибудь из них двоих опасен? Я имею в виду опасен для нас? - Нет, не думаю. Просто с ними неуютно. - Мы стали слишком самодовольными, - произнесла Эмма робким голоском. - Все у нас шло гладко столько лет, что мы поневоле впали в заблуждение, что так будет всегда. Хорас среди нас единственный, кто по-прежнему начеку. И постоянно чем-нибудь занят. Сдается мне, что и остальные, чем критиковать его, лучше бы нашли себе какое-нибудь полезное занятие. - Тимоти занят не меньше Хораса, - возразила Инид. - Не бывает и дня, чтоб он не копался в книгах или не разбирался в том, что собрали для него другие. А кто собрал? Дэвид, выезжавший в Лондон, Париж и Нью-Йорк, не побоявшийся покидать Гопкинс Акт ради сбора информации... - Что ж, дорогая, это, может, и так, - откликнулась Эмма, - а ты сама чем занята, скажи на милость? - Милые родственники, - взял слово Тимоти, - не стоит придираться друг к другу. Инид делает никак не меньше, чем остальные, а то и больше. Дэвид бросил взгляд на Тимоти, восседавшего во главе стола, спокойного и красноречивого, и в который раз поразился тому, как удается брату ладить с Эммой и ее хамоватым мужем. Сколько бы его ни провоцировали, Тимоти никогда не повышал голоса. Лицо, окаймленное жидкой седенькой бородкой, напоминало святого, а главное - он неизменно являл собой голос разума перед лицом любых бурь, налетавших на семейный корабль. - Чем препираться, кто вкладывает больше стараний в преодоление мелких трудностей, - произнес Дэвид, - лучше бы признаться, что никто из нас не сделал ничего серьезного душ решения проблемы по существу. Почему бы не сказать себе прямо и честно: мы беженцы, мы забились сюда и прячемся в надежде, что нас не найдут? Но нет, мы не хотим в этом сознаться, хоть и не смогли бы придумать ничего другого даже перед лицом собственной гибели... - А может, кто-то из нас уже нащупывает путь к решению? - заявил Хорас. - И даже если нет, есть же и другие, кто ищет верный ответ. В Афинах, в плейстоцене... - Вот именно, - подхватил Дэвид. - Мы, Афины, плейстоцен и Нью-Йорк, если Мартин со Стеллой все еще там. И сколько же нас наберется вместе взятых? - Не стоит забывать, - ответил Хорас, - что нами счет не исчерпывается, должны существовать и другие группы. Три наши общины - по сути четыре осведомлены друг о друге. Но должны быть и другие, связанные между собой так же тесно, как наша четверка, но тем не менее не знающие ни о нас, ни о большинстве других. Это же логично! Революционеры - а мы в известном смысле революционеры - испокон веков разделялись на конспиративные ячейки, и одна ячейка знала о других не больше, чем было совершенно необходимо. - Со своей стороны, - повторил Дэвид упрямо, - я продолжаю считать, что мы просто-напросто беженцы, улизнувшие из своей эпохи. К этому моменту с бараниной было покончено. Нора забрала пустое блюдо, а затем вернулась и водрузила на центр стола дымящийся сливовый пудинг. Эмма не замедлила придвинуть пудинг к себе. - Оказывается, он уже нарезан, - сообщила она. - Передавайте мне свои десертные тарелки. Для желающих найдется и подливка. - Сегодня я, когда бродил по полям, повстречал Колючку, - сказал Дэвид. - Он, как обычно, играл в свою глупую игру-попрыгушку. |
