А на кончике вдоха буду каждый раз ощущать то, что чувствовал сам Александр Сергеевич. «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет».

И никаких тебе поволжских немцев!

Поезд набрал скорость и наконец застучал колесами именно в том темпе, который так бередит душу.

Расстаться с Антоном – звучит красиво. На самом деле значило это только одно – уйти с работы. И больше ничего.

Антона я знала давно. Он узнал о моем существовании много позже.

В университете я пересекалась с ним только на первом курсе. Я поступила на французское отделение, а он заканчивал непопулярное сербо-хорватское отделение. Пришел туда уже после армии.

Он брился наголо. За его бритую голову впервые и зацепился мой любопытный взгляд. На филфаке такое нечасто встретишь. Не говоря уж о том, что лица, похожие на мужчин, здесь и вовсе редкость. Если представить побритыми налысо тех немногих мальчишек, которые у нас были, то получились бы узник концлагеря, испуганный новобранец и больной брюшным тифом.

Антон мне казался похожим на гладиатора. Вот уж неуемное девичье воображение!

У него были пружинящая походка борца и удивительно целеустремленный взгляд. Он не обращал внимания на мелочи. На меня в том числе.

Учился он без всякого энтузиазма. А поступил, потому что на русском училась его молодая красавица-жена Дина, очень скоро ставшая бывшей. Обо всем этом рассказала мне моя однокурсница Ника. Она знала про него все, потому что Антон очень ей нравился. И в общем-то я могла ее понять. Параллельно с учебой Ника работала библиотекарем в здании Двенадцати коллегий и была лично знакома с Диссом. Книжки он у нее вроде на абонементе какие-то брал, и знакомые общие у них были.

Однажды, когда я была в библиотеке, я видела его совсем близко. Ника даже представила нас друг другу, очень гордая тем, что может это сделать.

– Антон.

– Ангелина.

Он носил обручальное кольцо на левой руке. Часы – на правой.

Меня поразили тогда его светлые, как «Ессентуки», невеселые глаза. Он меня не запомнил, это точно. Он даже не пытался. Я подумала еще, что его, наверное, подтачивает изнутри какой-то червь. Или он серьезно болен. Или не очень счастлив.

Это уже потом я рассказывала ему, что несколько раз встречала его в универе и прекрасно помню. А он тер переносицу, сдержанно удивлялся и переводил разговор на волнующую его тему. А волновало его только одно -работа.

Работа у нас с ним оказалась общая. Я попала в сферу его деятельности два года назад, когда училась на четвертом курсе. Позвала Ника, которая связи с Антоном не теряла.

– Антоха стал крутым продюсером. Работает с Би-би-си. С какими-то канадцами. Повеселел. Язык забросил. Если не страшно, давай поедем вместе. Он мне вчера звонил, – она завела глаза, подчеркивая значимость момента. Я восхищенно подняла брови, подыгрывая ей.

– Говорит, интересная работа на неделю со швейцарским телевидением. Завтра утром нужны три переводчика – встречать в аэропорту. Платят много. Правда, рабочий день ненормированный. Гелка, ты как? – обеспокоенная моим нерешительным видом спросила она. И категорично добавила: – Гелка, я ему обещала, что найду переводчиков.

Вечером нужно было ехать знакомиться с московскими продюсерами в гостиницу «Прибалтийская», где располагалась штаб-квартира съемочной группы. Я немного засомневалась. Вечером? В гостиницу? Но Ника меня утешила – там же Антон.

Поехали Катя, которая уже давно подрабатывала переводчиком, сама Ника и я. Честно говоря, я заставила себя сказать да, просто понимая, что переводчик без практики равен нулю. И когда-то этому должен быть положен конец.

Мы встретились с девчонками на выходе из вестибюля станции метро «Приморская» в полседьмого. Все были отчаянно хороши.