Представляете?! Я-то запала на талант, а он, оказывается, давно уже не пишет, только редактирует. Нет в нем этого источника, нет божьей искры!
— И что, ты с ним рассталась? — спросила Настя.
— Разумеется! — вспыхнула Аглая. — Ты еще спроси, не купила ли я сумку «Гермес» на рынке! У меня все настоящее, и любовники в том числе!
— Кстати, я до сих пор не понимаю, зачем вам «Биркин»! — вмешалась Саша. — Что такого в этой сумке, отчего она стоит четыре тысячи долларов, а?
— Магия! — хором ответили старшие женщины.
— Ну какая магия в сумке? — простонала Саша.
— Детка, — с легкой издевкой ответила Анна, — это как с девственностью — физически ты ее не ощущаешь, но очень хочешь ее лишиться. То же и с «Биркин», только наоборот: на первый взгляд ничего особенного, но ты не можешь без нее жить.
— Пойдемте за стол, — прервала спор Амалия.
Ко второй смене блюд все немного перебрали шампанского и ввязались в страстное обсуждение вуду.
— Мне кажется, — уверяла Аглая, излишне энергично размахивая фужером, — что это фантастическая религия! В черных есть что-то особенное — сила, физическая красота, затаенная злость и… как это сказать… мощь попранного народа!
— Что?! — вздрогнула Саша.
— Ну, ты понимаешь, — засуетилась Аглая, — в Африке они все бедные, а в Америке еще в пятидесятых не было общих туалетов для черных и белых. Они униженные и оскорбленные, только ощущение такое, словно они с какой-то неясной целью терпят до поры до времени — и не знаешь, чего от них ждать… Ты меня поняла?
— По-моему, Глаша запала на мощного черного парня, у которого нет денег! — расхохоталась Анна.
— И у которого есть только большой мощный член! — засмеялась Настя.
— Признавайся! — воскликнула Амалия.
— Если я признаюсь, вы сдохнете от зависти! — выкрикнула Аглая.
— Ой, ну прям… Давай колись! — настаивала Анна.
Послышался удар часов.
— Девочки! — прикрикнула Амалия. — Уже без четверти! В сад!
Все выбежали в сад, захватив шали, — к полуночи посвежело. Ровно в двенадцать над садом взвилась ракета: ба-бах! Она разорвалась и превратилась в птицу. Вторая оказалась одалиской, третья — хризантемой, четвертая — морской звездой, пятая — дельфином, четвертая — фирменным знаком Шанель… А последняя, двенадцатая, стала голой ведьмой на метле, которая, казалось, не распалась, как предыдущие, на золотые стружки, а улетела за облака.
— Мама… — прошептала Аглая и поцеловала Амалию. — Только ты так умеешь. Спасибо.
— Нас всех ждут подарки, — сказала бабушка, обняла Глашу за талию и увела в Дом.
Новорожденная получила кольцо с большим квадратным желтым бриллиантом, Анне достались фантастической красоты серьги с рубинами, Амалия продемонстрировала браслет с изумрудом неприличного размера, а Настя и Саша обнаружили в коробках кулоны с лунным камнем, черными бриллиантами и черным жемчугом на толстых золотых цепочках.
Девушки переглянулись. Кулоны могли значить только одно.
— Девочки, вы заметили, что у нас сегодня нет гостей? — спросила Амалия, внимательно глядя на внучек.
— Трудно было не обратить внимания, — сообщила Саша.
— А все потому, что вам через месяц исполняется двадцать пять, — продолжила бабушка. |