|
Если бы я так отчаянно не хотела тебя, пришлось бы до конца жизни страдать от постоянно повторявшегося сна. – И это правда, – вздохнул он. – Что, если я действительно колдунья? Помнишь, Реннат сказал, что я все узнаю и обрету себя, что бы это ни значило. Он еще крепче сжал ее плечи. – Значит, ты колдунья и моя жена, и с этим придется жить. – Когда я обрету себя… что ты будешь делать, Николас? – Хочешь сказать, что принесешь на землю неисчислимые бедствия? Розалинда не улыбнулась. – Что ты будешь делать, Николас? – Не знаю. Как я могу знать до того, как это случится? Если вообще случится. И какой будет результат. Она смотрела в любимое лицо. Лицо человека, без которого не могла жить. И ощущала мертвящую боль. Как трудно выдавливать слова из перехваченного горла! – Важнее всего сейчас то, что ты меня не любишь. – Розалинда… Она повелительно подняла руку: – Ты благородный человек, Николас. Дай мне ключ. – Но нам нужно изучить дневники Джареда. Проверить, нет ли там каких скрытых сведений, которые могли бы помочь… – Дай мне ключ. Он отпустил ее и отдал ключ. Розалинда поспешно отошла от него, обернулась и спокойно сказала: – Я знаю, что ты хочешь меня. И наслаждаешься в моих объятиях. Однако, судя по тому, что я слышала, мужчина готов ублажить себя с любой женщиной, которая вовремя подвернется под руку. Главное, чтобы она была согласна. – Нет! То есть, возможно. В этом есть доля правды. Но ты, Розалинда, очень много значишь для меня, ты… Она снова подняла руку. – Ты меня не любишь. И это горькая истина. Как может человек любить собственный долг? Она отперла дверь библиотеки и исчезла. Николас стоял, словно прикованный к месту. За спиной послышался тяжкий вздох. – Иди к дьяволу, – бросил он и вышел в сад. Глава 39 Выждав пару часов, он отправился на поиски и, наконец, нашел Розалинду в длинной портретной галерее восточного крыла. Она стояла перед портретом капитана Джареда Вейла, первого графа Маунтджоя, мужчины в полном расцвете сил, настоящего великана в костюме Елизаветинской эпохи. Широкие плечи, подбородок еще более упрямый, чем у Николаса. А глаза… Розалинда вздрогнула. Глаза… почему они кажутся такими знакомыми? Она где то видела эти глаза. Но ведь это невозможно! Ярко синие, полные лукавства, бесконечных грез и страсти к приключениям. Она мгновенно почувствовала присутствие Николаса. Он двигался с ленивой грацией, но, несмотря на это, в нем явно чувствовалось напряжение. Николас остановился всего в трех шагах, но на самом деле пропасть между ними казалась бездонной. – Он был настоящим мужчиной, – заметил он, глядя на портрет. Розалинда не сразу ответила. – Ты сказал, что с самого начала узнал меня. Узнал девочку, много лет являвшуюся тебе в снах. Сомневаюсь. Очень сомневаюсь. Лучше скажи правду. Я взрослая женщина, не ребенок, о котором ты грезил. – Я сказал тебе правду. Просто знал, и все. Понимаю, это звучит странно, но я знал, что ты будешь на балу, и понял, что это именно ты, как только увидел. Неужели это ничего для тебя не значит? Неужели не видишь? Мы предназначены друг для друга. Нам на роду написано быть вместе. Розалинда грустно покачала головой. – Послушай меня, Николас. Несмотря на все, что случилось здесь, несмотря на все вопросы и тайны, это все таки моя жизнь. Моя, а ты женился на мне обманом. И она права. Какой же он идиот! Николас протянул руку и тут же уронил. – Пойми же, я сделал то, что должен был сделать. Каков бы ни был долг, я точно знаю: мы вместе должны попытаться понять, что с нами происходит. Хотя бы потому, что я точно знаю: мне было суждено спасти тебя. |
