|
– А может, ожидали приезда папы, – усмехнулась Розалинда. Она не сказала Николасу, что видела в Пейле своего отца. Розалинда взглянула на яркое солнце и вспомнила о другом солнце, солнце Пейла. Тогда Таранис летел ему навстречу. Как они вернулись в Уайверли Чейз и проснулись в постели, держась за руки, в плащах и обуви? Неизвестно. Правда, их тела украшали синяки и шишки, а мышцы мучительно ныли. Толпа расступалась перед каретой. Вскоре они оказались в центре Сан Саваро. Дорога постепенно становилась шире и вела к гигантскому дворцу из желтого кирпича, с гербом на фасаде. – Помнишь свой дом? – спросил он жену. – Да, но теперь он кажется не таким большим, если понимаешь, о чем я. – Понимаю, – прошептал он, целуя ее ушко. Сидевший на козлах Ли По остановил лошадей. К удивлению Николаса, на крыльце стояли люди: двое мужчин, женщина и трое мальчиков. Все были прекрасно одеты и приветственно махали руками. Николас сразу узнал мать Розалинды и представил, как будет выглядеть жена, став старше. Красавица с округлыми формами, светящейся кожей и великолепными рыжими волосами, сверкавшими под жарким итальянским солнцем. На ней было зеленое платье того же оттенка и покроя, что надевала Розалинда вчера. На руках герцогини сидел младенец. Он также узнал Рафаэлло, старшего брата Розалинды, красивого молодого человека, показавшегося Николасу очень знакомым, что, конечно, было странно. Но тут он взглянул на отца жены и замер. Невозможно! Этого быть не может. – Нет, – произнес он вслух. – Нет. – Они не хотят ни на секунду расстаться с тобой. Боюсь, мне придется похитить тебя, когда в сентябре придется вернуться домой, чтобы успеть на свадьбу Грейсона, – шутливо посетовал Николас и, оглядевшись, спросил: – Это твоя бывшая спальня? Он стащил сапоги и принялся расстегивать рубашку. До чего здесь жарко! – Да. Здесь ничего не меняли. Николас открыл все окна и высунулся наружу, чтобы подышать несравненным итальянским воздухом. – Мне нравятся твои братья, – заметил он. – А Рафаэлло – хороший человек. Розалинда тем временем накинула прелестный шелковый пеньюар персикового цвета, такой же прозрачный, как сорочка под ним. – И мне тоже. Младшие еще не совсем поняли, что случилось, но уже приняли меня как сестру, а тебя – как еще одного брата. Я привезла с десяток коробок английских цукатов. Они, в особенности засахаренный миндаль, помогли мальчикам быстрее полюбить новых родственников. Но как же странно, что Рафаэлло уже взрослый! Я так долго считала его маленьким! – Твой отец, Розалинда, он… – Знаю. Я сама бы не поняла, если бы не видела портрет. – Твой отец как две капли воды похож на капитана Джареда Вейла. Ну вот, он сказал это вслух! – Саримунд говорил, что линии наших родов пересекались в Средневековье. Очень давно. Но, Николас, отец не так уж похож на капитана. Между вами имеются различия. Как между тобой и Ричардом. – Да, но Ричард мой брат и между нами всего пять лет разницы, а не триста. Боже, как же колдовство искажает действительность и не несет никакого смысла – по крайней мере, на взгляд человека! – Покажи мне свой пальчик, тот, который ты уколола о чешуйку Тараниса, – попросил Николас и, взяв ее руку, осмотрел место укола. – Ты уже видела, верно? – О да. Метка с каждым днем становится яснее. Думаешь, Таранис поставил ее специально? Николас кивнул: – Да, иначе, почему зигзаг молнии? – Не знаю. Николас поцеловал ее палец. – Думаю… думаю… – пробормотал он, отчетливо понимая, что в будущем эта метка еще сыграет важную роль в их жизни. – Витторио сбежал, – сообщила Розалинда. |
