|
Наконец она грузно рухнула на пол. Ее глаза затягивались смертной дымкой. Из раны текла белая кровь, пропитывала ее платье, снова ставшее из красного белоснежным. Лицо стало терять красоту и молодость: щеки обвисли, кожу изрезали морщины. Она все больше увядала, иссыхала, пока от нее не остался только закутанный в белое скелет. Николас подбежал к Розалинде. Мальчик куда то исчез. – Нет, – прошептал он, прижавшись к ее лбу своим. – Нет, этого не должно было случиться. Ты не можешь умереть. Ты отдала жизнь за спасение мальчика. Этого не должно было случиться. – Николас, не мог бы ты вытащить нож? От него идет такой холод! Николас дернулся от неожиданности, покачал головой, и тут… – Да, помнишь, что сказал Саримунд? Меня не может коснуться зло. И не коснулось, только на миг в глазах стало темно. Но я снова здесь, и больше не уйду. Пожалуйста, вытащи нож. Я пыталась убрать его силой мысли, но не могу, а руки пока что не двигаются. Наверное, во мне просто не осталось сил. Он не может, не может… Николас схватился за рукоять и выдернул кинжал. Крови не было. Только на белом шерстяном платье осталась дыра. – Ну вот, – прошептала Розалинда, по прежнему не шевелясь, – теперь мне намного лучше. Он снова бросился на колени. – Я был уверен, что это чудовище убило тебя. – Нет нет, ты прикончил Эпону, как я и предвидела. Я была в сознании. Просто не могла ни двигаться, ни говорить. Где Иган? – Он куда то исчез. – Что же, это вполне естественно, не так ли? – В этом проклятом месте нет ничего естественного. Розалинда осторожно притронулась к груди. Платье снова было целым. – А, кажется, я прихожу в себя. Она медленно села и улыбнулась, когда он поддержал ее под локоть. – Клянешься, что с тобой все в порядке? – О да. Иган исчез, Николас, потому что ты не можешь встретить самого себя даже здесь, в Пейле, и прекрасно это знаешь. До них неожиданно донесся трубный зов Тараниса. Николас и Розалинда вышли из пустой белой комнаты, но больше не увидели ни бесконечных коридоров со статуями воинов, ни скелетов, ни комнат с мягкими диванами и цветными подушками. Они снова стояли на стенах крепости. Над ними парил Таранис, задевая крыльями ручейки крови, стекавшие с черных камней. Таранис поднял голову и снова затрубил. Звуки эхом отдавались от камней, и небо стало светло серым. Ветер стих. Все: и чародеи с колдуньями, и тайберы, и лазисы, и даже дерево силлоу – прислушивались к торжествующим звукам. – Все хорошо! Все хорошо! – пел дракон. – Вы спасли принца, госпожа, благодаря заклинаниям Саримунда. Теперь на троне воцарится законный принц Иган! – Интересно, – смеясь, прошептал Николас, – как высоко я способен подпрыгнуть? – До самых фиолетовых облаков. Ведь ты умеешь летать! – тоже рассмеялась Розалинда и бросилась ему на шею. Он стал целовать ее, не в силах остановиться, пока Таранис не откашлялся, хотя со стороны это казалось приглушенным ревом. Николас разжал руки, отступил, взглянул на небо и заговорил голосом, сотрясшим скалу, на которой стояла крепость: – Саримунд! Она спасла мальчика, твоего сына. Я уплатил долг. Эпона мертва. Ты слышал Тараниса: теперь Иган будет править Пейлом, как и было суждено. Отныне в Пейле воцарится мир и добро. Он кивнул, словно услышав ответ, и улыбнулся жене. – Слышишь раскаты грома? Нам пора. Мальчик стал мужчиной, и перемены начнутся прямо сейчас. Ах, как я жалею, что не могу с ним встретиться! Что случилось бы, сойдись мы лицом к лицу? Не знаю и не хочу знать. Николас усадил жену на спину Тараниса. Дракон взмыл в небо и запел: Новый сезон для Пейла. Новая жизнь на равнинах, Тихая тьма по ночам И мудрость, осветившая дух. |
