|
Шум, гам, пьяные базары, сигаретный дым и звон бокалов, запах миндаля, аромат духов и всепроникающая вонь чеснока. Наес fac ut felix vivas — in vino veritas. За угловым столиком, под листьями раскидистой монстеры, сидело руководство «Эгиды» и с достоинством угощалось ю сцу хао хинг хяо — зеленым стручковым перцем с мясом по-китайски. Одетая в шифоновое платье с декольте, Пиновская напоминала ветреную изменщицу-жену, Дубинин — мужа-рогоносца, Плещеев же, в смокинге, «кис-кисе» и позолоченных очках, казался роковым альфонсом-сердцеедом. — Это первый, проверка связи. — Промокнув салфеткой губы, он склонил подбородок к миниатюрному микрофону на груди, и сейчас же в ухе у него проснулась капсула беспроводного телефона: — Второй первому, есть контакт. — Третий, норма. — Четвертый на линии, порядок. В сегодняшней операции был задействован весь личный состав «Эгиды». Здание «Занзибара» оцепили по периметру, снайперы взяли под контроль все подъездные пути — муха не пролетит. В зале за большим Т-образным столом праздновали чей-то юбилей молодцы из группы захвата, Катя, Алла и Наташа, изображая жриц любви, восседали в мини-юбках у стойки, попивали шампанское и не знали отбоя от клиентов. Жизнь господина Морозова повисла на волоске. Часам к десяти нетерпение толпы достигло апогея. Никто уже не обращал внимания на клоунессу, снующую по сцене в дезабилье с начесом, треухе и обрезках валенок, всем хотелось двусмысленных телодвижений, азарта драки и аромата свежепущенной крови. Наконец под жидкие аплодисменты, громовые крики «Давай, давай!» и истошное, восторженное улюлюканье к микрофону вышел известный телемэтр, легендарный устроитель популярного ток-шоу «Кто? С кем? Когда?». Подтянутый, высокий, с ухоженными, пышными усами, Яша Лохматович был четырежды женат, всякий раз, увы, неудачно, тем не менее в народе слыл крупным знатоком таинственных извивов женской психики. — Вечер добрый, дорогие мои! — Маэстро приветственно поднял холеную руку с длинными, цепкими пальцами и большим бриллиантовым перстнем на одном из них, в меру кривоватые ноги его выкинули при этом невиданное коленце. — Что, соскучились по промежности? По писькам, сиськам, буферам, печенкам? По веселым девчонкам? По лихим бойцам — длинным концам? Самые ногастые, сисястые, задастые, наши красавицы вам понравятся! Ну а нашим молодцам что под дых, что по яйцам — все неймется, подлецам! Почтеннейшая публика заржала, раздался пронзительный свист и восторженные женские визги: — Хочу бойца! Начинай по-быстрому! — Но вначале, дорогие мои, — Лохматович выкинул в воздух вторую руку, столь же холеную, но уже с сапфировым перстнем, — разрешите мне представить наше уважаемое жюри и начать с председателя, дорогого всем нам Кузьмы Ильича Морозова! Ура! Раздались крики, свист, оркестр заиграл заздравную, и вокальный квартет «Пиль и сыновья» раскатился на четыре голоса: — К нам приехал, к нам приехал… — А теперь, друзья мои, представляю вам доктора Дятлова, главного специалиста по вопросам пола, — не опуская рук, Лохматович притопнул ногой, казалось, он вот-вот пустится в пляс, — автора практического руководства «Черная дыра». Из-за судейского стола с кошачьей грацией поднялся франт с бегающими маслеными глазками, оркестр грянул, и квартет запел: — Доктор лечит все болезни, значит, очень он полезный… Главный специалист прижимал руки к сердцу, кланялся, для разминки оценивая по пятибалльной шкале прелести присутствующих дам. Еще за столом жюри восседали депутат ЗАКСа, представитель мэрии и толстый, обильно потеющий милицейский начальник. |
