— Ну, что же делать, и то хорошо, — заметил другой. — А не знаешь, куда стремились эти унитарии? Не в армию ли Лаваля?

— Конечно, туда... куда же еще? Хорошо бы они все задумали бежать. Нам почаще доставались бы такие заработки.

— А вдруг в один прекрасный день явится сюда Лаваль и ему донесут на нас?

— Ну, что ж из этого?.. Мы исполняем приказания начальства и сами, мол, ни при чем... Да можно будет вовремя и приостановиться. А пока что, я готов дать себя убить за реставрадора; недаром я числюсь доверенным человеком у коменданта.

— Да, полагайся на него!.. Посмотри, что он сделает с нами, если мы, по несчастью, упустим хоть одного из тех, которых он приказывает убить! Не обрадуешься его доверию!.. И то недавно один улизнул от нас...

— Да, малый ловкий. Но комендант послал разыскивать его по всем направлениям — в поле и в городе... Может быть, еще он нам попадется с Божьей помощью. Я слышал, что он укокошил пятерых наших…

— Ого! Значит, опасный зверь... Хорошо бы его поймать.

— Держи карман. Поймаешь ветер в поле!.. Разве только, говорю, по особому счастью, нечаянно попадется... Так ты домой?

— Домой!— ответил куривший. — А ты куда?

— В шинок... Хорошо мы с тобой придумали, что отпросились на ночь: по крайней мере, я погуляю всласть! А ты, скупердяй, припрячешь свои денежки в безопасное местечко. Впрочем, это твое дело... Ну, отправляемся, что ли?

— Можешь отправиться и один... Все равно нам не по дороге. А я еще посижу, пока не докурю сигару.

— Ну, как знаешь... До свидания, дружище. Покойной ночи, приятного сна!

— А тебе — веселой ночи!

Тот, который доставал деньги из шляпы, вскочил па лошадь и, пришпорив ее, ускакал.

Когда в отдалении замер топот копыт, куривший достал из кармана какой-то предмет, поднес его к огню сигары и принялся подробно рассматривать.

— Золотые часы! — пробормотал он, поворачивая их во все стороны. — Никто не видел, как я взял эту вещицу; значит, что выручу за нее, все мое... А славная вещичка... Ходят! — продолжал он, поднося часы к уху. — Жаль, что я не знаю, как узнавать по ним время... Эта наука унитарская и слишком мудреная для нашего брата... Полагаю, что теперь уж за полночь, и что...

— Теперь последний час твоей жизни! — воскликнул дон Мигель, подкравшись к нему сзади из траншеи и с силой ударяя его концом шпаги между шейными позвонками.

Испустив короткий стон, негодяй упал мертвым.

Дон Мигель взял его лошадь под уздцы, подвел ее к траншее и привязал к лежавшему там толстому бревну. Затем он спустился к своему другу и, обнимая его, сказал:

— Вот ты и спасен, Луис! Провидение послало нам лошадь, на которой ты поедешь...

— Да, если ты... будешь... поддерживать... меня, — ответил Бельграно, с трудом переводя дух.

— Поддержу, не бойся... Ну, давай, сначала, я помогу тебе подняться наверх, потом вылезу сам и усажу тебя па лошадь...

— Нет, ты лучше сам садись на нее, а меня уложи поперек... Мне не усидеть на ней, если даже ты будешь держать — проговорил дон Луис внезапно окрепшим от возбуждения голосом.

— Кое-как, с громадными усилиями Мигель вынес своего друга из траншеи и уложил поперек лошади, а сам уселся сзади него. Затем, крепко придерживая его одной рукой, а другой управляя конем, он направился к переулку, соседнему с домом английского посла.

— Куда ты везешь меня? — спросил дон Луис. — Если ко мне домой, то лучше не трудись: мой дом заперт и ключ у слуги, которого я отпустил до утра.

— Какого ты плохого мнения обо мне! Неужели я повезу тебя по самой людной улице, где нас сейчас же могут сцапать — меня в качестве разбойника, везущего мертвое тело, а тебя.