— Сеньор, я не могу ничего отдать более своей жизни, и она вполне к услугам тех, в чьих жилах течет кровь полковника Саэнса и генерала Бельграно! — с искренним чувством произнес Хосе.

— Верю, Хосе, — ответил дон Мигель. — Но нам нужна не только ваша храбрость, но и осторожность, а, главное, — ваше умение молчать.

— Я не обману вашего доверия, сеньор...

— Знаю, мой друг. Вы человек честный и горячий патриот...

— О, да, сеньор, я люблю свое отечество более всего в мире! — с гордостью подтвердил Хосе.

— Это-то я и ценю в вас... Однако время бежит... Вот что, Хосе: пройдите потихоньку в конюшню, не будя ни кого из прислуги, оседлайте одну из выездных лошадей, приведите ее к парадной двери и привяжите там. Потом возьмите оружие и вернитесь сюда.

Ветеран приложил руку к правому виску, точно находился перед генералом, сделал пол-оборота налево и пошел исполнить данное ему приказание.

Через несколько минут на улице послышался топот лошадиных копыт, который сейчас же прекратился; очевидно, Хосе привязывал лошадь к одному из столбов крыльца. Немного спустя старик вновь появился в дверях гостиной.

— Знаете вы, где дом доктора Парсеваля? — спросил его дон Мигель.

— За церковью Сан-Хуапа, сеньор.

— Верно. Поезжайте туда, разбудите доктора, отдайте ему эту записку и скажите, что пока он одевается, вам нужно заехать еще в одно место; попросите его подождать вас. Потом вы пройдете в мой дом и стукнете там три раза в дверь. Слуга мой, наверное, еще не спит, ожидая меня, и поэтому он сейчас же отопрет вам. Отдайте ему вот эту вторую записку. После этого отправляйтесь опять к доктору Парсевалю и привезите его сюда.

— Слушаю, сеньор.

— Все это постарайтесь сделать как можно скорее.

— Слушаю, сеньор.

— Вот еще что... Мало ли что может случиться дорогой, поэтому предупреждаю, что вы должны лучше дать себя убить, чем допустить, чтобы записка к доктору попала в чужие руки; тогда мы погибнем все: дон Луис Бельграно, донна Гермоза и я.

— Будьте покойны, сеньор...

— Верю вам, Хосе, верю!.. Ну, теперь отправляйтесь с Богом. Без четверти час, — продолжал дон Мигель, взглянув на мраморные часы, стоявшие на камине. — Если у вас не будет задержки в дороге, вы можете вернуться с доктором в половине второго.

Старый солдат снова отдал честь по-военному, повернулся и вышел черным ходом на улицу. Вскоре молодые люди услыхали лошадиный топот, который вскоре замер в отдалении.

Попросив кузину удалиться в кабинет, дон Мигель подсел к своему другу, откинул с его лба падавшие ему на глаза волосы и проговорил:

— Надеюсь, ты доволен моим выбором доктора, Луис?

— Да, если бы меня не тревожила мысль, что он тоже может быть скомпрометирован из-за меня, — ответил раненый. — Стоит ли моя жизнь того, чтобы ты ради нее подвергал опасности женщину, подобную твоей кузине, и такую выдающуюся личность, как доктор Парсеваль, наш дорогой учитель?

— Стоит, стоит, дорогой Луис, поверь мне! — с жаром воскликнул дон Мигель. — Кто же и достоин жертв, как не человек, который покрыт ранами и тем не менее все еще беспокоится о других?.. Но, успокойся: ни моя кузина, ни доктор Парсеваль не будут скомпрометированы. Я ничего не делаю опрометчиво и все отлично обдумал, прежде чем везти тебя сюда... А если бы им и пришлось пострадать, то они сочтут это только за честь, потому что этим они только засвидетельствуют свою принадлежность к числу честных людей, восстающих против зла. Наше общество в последнее время стало состоять только из убийц и их жертв; раз мы не хотим быть убийцами, то уже одним этим выказываем готовность сделаться жертвами.

— Все это так, но все-таки нисколько не утешает меня.