- Из Бразилии... - пробормотал Либерман.

Фрида Малони аккуратно поставила графин на поднос и утолив жажду, облизала губы. - Почти всегда все шло как часы, - сказала она. - Как-то только раз не явилась одна пара. Я позвонила им, и они сказали, что передумали. Так что мне пришлось взять ребенка к себе домой и связаться с очередной парой, которая ждала своей очереди. Пришлось заново переоформлять доку­менты. Я сказала мужу, что в «Раш-Гаддисе» произошла накладка и для ребенка не оказалось места. Он ровным счетом ничего не знал ни о чем. Да и до настоящего времени ни о чем не подозревает. Так оно и шло. Всего должно было быть примерно двадцать малышей; сначала они шли один за другим, а потом по одному каждые два или три месяца. - Она снова отпила из стакана.

- Уже двенадцать минут, - сказал Фасслер, глядя на часы. Он улыбнулся Либерману. - Видите? У вас осталось еще семнадцать минут.

Либерман поднял глаза на Фриду Малони. - Как выглядели дети? - спросил он.

- Очень симпатичными, - ответила она. - Голубые глаза, темные волосы. Они все походили друг на друга куда больше, чем просто малыши, которые, как правило, смахивают один на другого. Они явно были европейского происхождения, а не бразильцами; у всех них была светлая кожа и голубые глаза.

- Говорилось ли вам, что они родом из Бразилии, или вы основываетесь только на...

- Мне о них вообще ничего не говорили. Только в какой вечер мне их доставят в мотель и во сколько.

- Ее мнение, - сказал Фасслер, - конечно же, не имеет никакого значения.

Фрида Малони отмахнулась.

- Какая разница? - спросила она и повернулась к Либерману. - Я думала, что они были детьми тех не­мцев, которые обосновались в Южной Америке. Неза­коннорожденные дети, может быть, от немецкой девуш­ки и южноамериканского мальчишки. А вот почему Объ­единение старалось переправить их в Северную Америку и так тщательно подбирало семьи для них - этого я совсем не понимаю.

- И вы не спрашивали?

- Разве что с самого начала, - сказала она, - когда Алоиз объяснил мне, какого рода запросы необходимо искать, я спросила его, зачем это все надо. Он ответил мне, чтобы я не задавала вопросов, а только исполняла приказы. Во имя Отчизны.

- И я не сомневаюсь, - подсказал ей Фасслер, - вы опасались, что если вы не будете сотрудничать с ними, вас постигнут те неприятности, которые в самом деле свалились на вас несколько лет спустя.

- Да, конечно, - согласилась Фрида Малони. - Конечно, я опасалась. Естественно.

- Значит, вы обеспечили детьми двадцать пар, - сказал Либерман.

- Примерно двадцать, - поправила его Фрида Ма­лони. - Может, чуть меньше.

- Все они были американцами?

- Вы имеете в виду, все ли были из Соединенных Штатов? Нет, несколько пар были из Канады. Пять или шесть. Остальные все из Штатов.

- И никого из Европы?

- Никого.

Либерман погрузился в молчание, теребя мочку уха.

Фасслер глянул на часы.

- Вы помните их имена? - спросил Фасслер.

Фрида Малони улыбнулась.

- Это было тринадцать или четырнадцать лет назад. Одних я помню, Уиллоков, потому что они подарили мне собачку и порой я звонила им по поводу ее здоровья. Они выращивали доберманов. Генри Уиллок из Нью-Провиденса, в Пенсильвании. Я было упомянула, что хотела обзавестись собакой и получила от них Салли десяти недель отроду, когда они приехали за ребенком. Прекрасная собака. Она по-прежнему живет у нас. Мой муж продолжает ухаживать за ней.

- Гатри? - спросил Либерман.

Взглянув на него, Фрида Малони кивнула.

- Да, - сказала она. - Первыми были Гатри, это верно.

- Из Тускона.

- Нет. Из Огайо. Нет, из Айовы.