Оно почему-то перестало подчиняться мне. Я слышу, как Рита еще что-то говорит, но слов понять не могу. Я хочу сказать, что не желаю больше ничего слышать, но язык не подчиняется. Окружающая реальность превращается в нечто вязкое, серое, давящее. Куда подевалась моя легкая походка, которую я переняла у мамы? Сейчас — тяжелая поступь усталой женщины, едва переставляющей ноги. Еще мгновение, и все погасло. Я услышала какой-то странный шум, то ли крик, то ли громкие слова, смысл которых остался для меня нераскрытым. Я погрузилась во тьму, словно в комнате, без моего ведома, неожиданно выключили свет.
НЕОЖИДАННЫЙ ДИАГНОЗ
Открыв глаза, я вижу, что лежу на кожаном диване в кабинете Эльдара. Я словно пробудилась после глубокого сна. Надо мной склонилось незнакомое лицо. Это мужчина в белом халате. Он пристально смотрит мне в глаза, а чуть поодаль от него стоит молоденькая девушка, тоже в белом халате, с чемоданчиком в руках. Оба внимательно смотрят на меня, надо сказать, мне это совершенно не нравится. Я уверена, что выгляжу не настолько хорошо, чтобы быть объектом столь пристального внимания. Нахмурившись, соображаю, что это врач и медсестра. Решив приподняться, чувствую жуткое головокружение и оставляю попытку.
— Лежите, лежите, — неожиданно высоким голосом говорит врач. Его пальцы у меня на запястье. — Как вы себя чувствуете?
— Голова кружится немного и слабость, — потирая лоб, отвечаю я. Только теперь замечаю у окна Риту и Галочку Бродскую. Галя? Как она-то здесь оказалась? Она увидела, что я смотрю на нее, и легонько машет мне. Я подзываю ее. — Как ты здесь оказалась?
— Мне позвонила Рита.
— Ну, ясно.
— Не надо ничего сейчас говорить, Лада Леонидовна, — улыбается Бродская. Виноватая улыбка, от которой мне не по себе. Я сжимаю ее руку.
— Что со мной?
— Вы упали в обморок, — Галя с тревогой смотрит на меня.
— Этого еще не хватало… — Я не привыкла болеть. Любая простуда выводит меня из себя. Ощущать себя нездоровой — это не для меня, не для моей деятельной натуры.
— Сейчас мы померяем вам давление. — Врач надевает на мою руку черную манжетку. Бродская отходит в сторону.
— У меня нормальное давление!
— Хорошо, хорошо, — улыбается доктор. — Только не волноваться. От этого оно может подскочить. Зачем вам это нужно?
— К чему все это?
— Лада Леонидовна, не капризничайте! — Врач нарочито хмурится.
— Я хочу подняться.
— Вы обязательно подниметесь, только через несколько минут. — Он говорит таким тоном, что я понимаю: спорить бесполезно, нужно смириться.
— Вам лучше? — Это Рита.
В ее глазах больше нет того холодного блеска, которым она морозила меня. В них нет ненависти, о которой она кричала мне в спину. Но от этого мое отношение к ней не меняется. Я киваю в ответ и закрываю глаза. Присутствие Риты явно не способствует нормализации моего артериального давления.
— Ну, что там? — Мне уже надоело, что манжетка сжимает руку. Я чувствую неприятное онемение в пальцах.
— Давление пониженное. Какое ваше обычное? — интересуется врач.
— Не знаю. Раньше меня это как-то не интересовало.
— Современная женщина, а так халатно относитесь к своему здоровью. К тому же, вы явно перетрудились или перенервничали. Надеюсь, мне не стоит говорить, что это вредно в любом возрасте?
— Только не нужно о возрасте. Смешно.
— Смешно? — складывая черную манжетку, улыбается врач. |