– А наши – это кто? – заинтересовалась я.

– А какая разница? Кто власть в стране возьмет, те и наши.

С одной стороны, перспектива четырехлетнего блуждания во льдах на мятежном ледоколе меня мало привлекала, с другой – я представила, как надрывается в истерике вся мировая пресса, а я, единственная, оказавшаяся в самом центре событий, посылаю ежедневные сводки с места боев.

– А как у вас со связью? – быстро спросила я.

– Хорошо, – успокоил капитан. – Телефон, телеграф, электронная почта, радио.

– Даша, так мятежники в первую очередь телефон и телеграф захватят, – понял движение моей мысли Антон. – Классика!

– И что? – сардонически улыбнулась я. – Во-первых, журналисты охраняются международной конвенцией. А во-вторых, они сами будут заинтересованы в том, чтобы мир узнал об их требованиях и притязаниях. Иначе – зачем базар?

Мужчины, оба, посмотрели на меня с огромным нескрываемым уважением.

– А как у нас с вооружением? – во мне заговорил профессионал.

– Ну. Любое судно спроектировано и сконструировано так, что в случае необходимости вполне может выполнять функции военного корабля, – туманно возвестил Прокопец.

Ясно. То есть, когда я в Монако рассказывала братьям Шпенглерам о достоинствах яхтенной флотилии Абрамовича, способной в один миг заступить на охрану рубежей нашей родины, мои умозаключения были очень недалеки от истины. Интуиция и профессионализм. Ну и, конечно, знание современной жизни. Основные качества журналиста.

– И сколько мы сможем держать оборону?

– Да сколько понадобится, Дашенька. Приказывайте!

Ух, какие картины зароились в моем мозгу!

Я на мостике указывала красивой тонкой рукой направление движения корабля.

Я в кают-компании держала пламенную речь о ценности человеческой жизни и демократических ориентирах.

Я в каютах люкс вела психотерапевтические беседы с перепуганным контингентом, уговаривая держать себя в руках и не поддаваться панике.

Я выходила в прямой эфир всех мировых радиостанций с правдивым рассказом о быте захваченного мятежниками корабля и вела переговоры с президентами России и Америки о неприменении к террористам оружия массового поражения.

– Дашка! Привет! А ты тут откуда?

Из-за близкого угла тучно вывернулся и теперь пер прямиком на меня старый знакомый – Димка Рыков. Журналист, писатель, поэт, теле– и радиоведущий. Человек столь же известный и популярный, сколь и противный. Толстый, расплывшийся, усатый, с черными масляными глазами навыкате, с обвисшим пузом, будто лет ему было не тридцать пять, а все сто сорок. Кроме вышеперечисленных достоинств, Димка обладал еще одним: он был жуткий бабник.

– В каюте, что ли, всю неделю пряталась? Материал собирала?

– Да нет, мы только что прилетели, на вертолете. Знакомьтесь!

– О, Бока! – Рыков протянул клешню. – Чего нам знакомиться? Кто ж не знает Тонечку Бокова? Надежду мирового кинематографа! Капитан! – Димка неуклюже щелкнул каблуками тяжелых ботинок. – Дашка, признайся, ко мне прилетела? В Москве нос воротила, а тут не выдержала? Правильный поступок! Пошли, поболтаем!

И не слушая моих возражений, он, облапив меня здоровенной ручищей, втолкнулся в ближнюю дверь.

– Антон! – пискнула я.

– Бока, мы с Дашкой тут обсудим кое-что, как коллеги, верну в целости и сохранности!

Антон неуверенно кивнул, видно, не понимая, как поступить.