— И что же вы будете делать, если они обнаружат, что вы — всего-навсего обманщица?

— В этом случае мне придется вернуться во Францию. В Париже я всегда смогу заработать себе на хлеб.

— Заработать? И что же вы умеете делать?

— В течение последних двух лет я служила у модистки.

— У модистки? — изумилась герцогиня. — С трудом верится, что ваша жизнь была наполнена трудами и заботами.

— Не хочу разочаровывать вас, мэм, тем не менее это правда.

Иона почувствовала, что ее начинает схватывать гнев — насмешки герцогини становились все язвительнее.

— Ну, в таком случае в ваших венах определенно течет шотландская кровь. Все шотландцы по своей сути отчасти пуритане, и вовсе не оттого, что они и в самом деле желают быть добродетельными, а по той причине, что после смерти они страшно боятся угодить прямиком в ад!

Иона едва заставила себя улыбнуться:

— Меня не пугает ад, мэм.

— Так или иначе, но со временем мы узнаем, чего вы действительно боитесь, милочка.

Герцогиня взяла со столика бокал и пригубила вина.

— У вас много знакомых в Париже? — выдержав паузу, спросила она.

— Напротив, совсем немного, мэм.

— Допустим, но вам, вероятно, все же приходилось слышать сплетни о королевском дворе и о разных известных людях, которые приезжают во Францию. Насколько мне известно, французы любят поболтать, не так ли?

— Да, мэм, в Париже многое можно услышать.

— А вам не приходилось слышать, говорят ли что-нибудь о молодом претенденте, Карле Стюарте?

— Конечно, о нем ходит много разговоров, — медленно ответила Иона. — А разве вам, мэм, не приходилось встречаться с ним, когда он был здесь, в Шотландии?

Герцогиня бросила на девушку негодующий взгляд:

— Нет, я никогда его не видела. Но может быть, вы встречали его в Париже? Вы, случайно, не знаете, там ли он сейчас?

— Я слышала, приказом короля принцу запрещено появляться во Франции.

— Да, да. Но ходят слухи, что, несмотря на запрет, он приезжает в Париж тогда, когда ему заблагорассудится.

— Да что вы?! Не может быть! — с наигранной наивностью воскликнула Иона. — Неужели его королевское высочество решится на такое безрассудство?

Герцогиня пожала плечами:

— Так, значит, вы решительно ничего об этом не слышали?

— Нет, мэм, — твердо ответила девушка.

Герцогиня еще раз пожала плечами и откинулась на спинку кресла.

— Могу себе представить, как усердно вы трудились в своей шляпной мастерской, — разочарованно проговорила она. — Странно, как это вы вообще решились покинуть ее.

— Мне казалось, что поездка в Шотландию — это мой долг, — искренне ответила Иона, — и больше всего на свете мне хотелось увидеть страну, которую я всегда считала своей родиной.

Герцогиня иронически хмыкнула:

— Боюсь, вас ждет разочарование. Эта страна уныла, неуютна и неприветлива. Вскоре вы поймете, что ошибались, и поспешите уехать обратно в Париж.

— Не думаю, что вы правы, мэм, — ответила Иона и, взглянув в окно, добавила: — Мне искренне жаль, что вашей милости так не приглянулась Шотландия.

— Не приглянулась?! — воскликнула герцогиня, и ее голос задрожал. — Да я просто ненавижу ее!

На мгновение воцарилось молчание, а затем герцогиня разразилась целым потоком слов:

— Да, я ненавижу, ненавижу эту страну! Я ненавижу этот холод, эту уединенность, эти серые, сонные дни, похожие один на другой, словно капли дождя, и я ненавижу этот народ, этих вероломных, гадких ханжей и лицемеров!

Ее глаза потемнели от ярости, а рот был перекошен; она уже практически не владела собой.