– По‑твоему, выйдя на сцену, Феликс тоже может потерять сознание?

– Его заболевание сопровождается довольно неприятными симптомами: недомоганием, учащенным сердцебиением, давлением в области грудной клетки, нехваткой кислорода, онемением рук и ног… Это как во время ночного кошмара, понимаешь?

Джейни кивнула.

– Потом подступает тошнота, начинается сильная головная боль и удушье. И это только физическая сторона дела. А ведь есть еще разум, и он тоже впадает в панику. Человек ощущает себя словно во сне. У него изменяется световосприятие, утрачивается чувство реальности.

– Звучит ужасно, – поежилась Джейни. – С тобой такое случалось?

– Нет, я просто теряла сознание.

– Тебе легче…

– И это еще не самое худшее, – вздохнула Клэр. – Иногда люди боятся самого своего страха впасть в панику, и в итоге он вызывает у них точно такие же симптомы. Я видела, как волновался Феликс во время нашего разговора.

В течение некоторого времени Джейни молчала.

– Жаль, что он не объяснил мне всего этого, когда мы ссорились из‑за гастролей, – вымолвила она наконец.

– Он боялся.

– Кого? Меня?

– Нет, того, что ты будешь смеяться над ним. Кстати, ты именно так и поступила, когда я начала рассказывать тебе об этом.

– Но я же не со зла. Я…

– Тебе трудно представить, что Феликс может чего‑то бояться. И, тем не менее, это так. Он действительно боится. Боится стать посмешищем в твоих глазах. Боится, что ты изменишь свое мнение о нем, когда узнаешь о его проблеме. Его мужское «я» бунтует против возможного позора. А сознание того, что страх перед публикой несвойствен большинству людей, лишь усугубляет дело. В результате Феликс чисто инстинктивно пытается держаться как можно дальше от сцены.

– Наверное, ты права…

Джейни вспомнила о том, как зачастую она буквально вытаскивала людей на сцену, заставляя их играть перед незнакомой аудиторией, и почувствовала угрызения совести.

– Феликс уверен, что ты станешь сравнивать его с Тедом Прайдом, – добавила Клэр. – Ты еще не забыла этого парня?

Джейни хихикнула, вспомнив дрожащий голосок Прайда, но тут же нахмурилась.

– Кажется, мы были не слишком добры к нему.

– Да уж. Правда, я сказала Феликсу, что Прайд сам виноват в том, что люди относились к нему подобным образом.

– И все же…

– И все же твои шпильки в его адрес были довольно острыми. А Феликс слышал их.

– Но ведь он смеялся вместе с нами!

– Смеялся. Однако сам ни разу не пошутил по этому поводу.

– Клэр, мне бы и в голову не пришло сравнивать Феликса с Прайдом, какие бы страхи их ни объединяли!

– Очень хорошо. Просто я хотела предупредить тебя о чувствах Феликса, пока ты опять не подняла эту тему.

– Я не буду поднимать эту тему, – пообещала Джейни. – И никогда больше не предложу ему выйти на сцену.

– Вот и славно…

Тем временем «релиант» уже катил по южной стороне Рэгиннис‑Хилл.

– А как тебе удалось заставить Феликса рассказать об этом? – спросила вдруг Джейни.

– Ну, – развела руками Клэр, – мне, в отличие от тебя, терять нечего, так что я попросту вытянула из него это признание.

Джейни рассмеялась.

– Я всегда верила в тебя, – сказала она, останавливая машину перед домом Клэр. – Выйдешь здесь или заедешь ко мне?

– Заеду к тебе, – решительно кивнула девушка. – Я должна взглянуть на книгу, прежде чем вы снова спрячете ее.