– Прости, дорогая, – не дала ей договорить Джейни. – Я никогда об этом не догадывалась. Он тоже любит тебя. Не так, конечно, но…

Она растерянно замолчала. Клэр тихонько вздохнула:

– Я знаю.

Она поднесла вистл к губам и начала выводить «Поездку в Слиго» – джигу, которая очень нравилась Феликсу. Однако аудитория встретила ее взрывом хохота, и девушка тут же сбилась с ритма. Вистл, и так неважно справлявшийся с высокими тонами, отчаянно зафальшивил, но в этот момент Джейни, подошедшая к Феликсу, обернулась и решительно кивнула, и Клэр продолжила игру.

Мелодия быстро выровнялась, словно сама первородная музыка поспешила ей на помощь.

Между тем Джейни наклонилась к Феликсу, погладила его по рукам и принялась нашептывать ему о том, какие они сильные и нежные; о том, как она любит, когда они прикасаются к ней; о том, что он выглядит достойнее всех этих смеющихся над ним людей, вместе взятых; о том, что он имеет право играть так, как хочет, не слишком заботясь о мнении других; о том, что она не будет возражать, если отныне он поставит крест на своих публичных выступлениях – лишь бы только они всегда были вместе и никогда больше не теряли того, что недавно вновь обрели.

– Послушай, как играет Клэр, – сказала Джейни, крепко прижимая дрожавшего Феликса к себе.

– Д‑джейни? – заикаясь, спросил он.

– Я здесь, с тобой.

– Они… они… Я не могу…

– Это все ложь, Феликс. Тут нет никакой сцены. Нет никаких зрителей. Мэдден загипнотизировал тебя.

По мере того как она говорила, музыка становилась все громче и громче и вскоре окончательно перекрыла шум аудитории. Клэр – высокая, с гордо выпрямленной спиной – стояла на сцене, быстро перебирая пальцами по отверстиям маленького вистла. Джейни впервые слышала, чтобы этот инструмент звучал так хорошо. И впервые слышала, чтобы Клэр так хорошо играла…

Она взяла аккордеон с колен Феликса и легонько толкнула его в бок, поторапливая.

– Вставай. Пора уходить.

Он поднял взгляд:

– Почему это случилось со мной?

– Не знаю. И потом, какая разница? Ведь это все ненастоящее.

Феликс покачал головой:

– Для меня пережитое ничем не отличается от реальности. И так происходит всякий раз, когда я вижу перед собой переполненный зал.

– Но сегодня он тебе просто померещился. Пойдем, Феликс. Тебя не должно волновать мнение этих людей. – Джейни указала на притихших зрителей.

– Но я же могу играть, – не унимался Феликс. – Могу играть где угодно: на корабле, на вечеринке, даже на оживленной улице… Что мешает мне повторить то же самое здесь?

– Понятия не имею, – призналась Джейни. – Да и не все ли равно?

– Нет, – твердо ответил Феликс и потянулся к инструменту.

Джейни хотела запротестовать; хотела сказать, что это не та вещь, которую стоит делать через силу, но в последний момент сдержалась: в глубине души она верила, что Феликс справится со своей проблемой. Конечно, неудачная попытка могла лишь усугубить ее, однако остановить его она в любом случае не решилась. Что ж, вдруг первородная музыка поможет ему… Хотя, конечно, маловероятно, чтобы страх всей жизни испарился за несколько минут: в чем бы ни таились его причины, они наверняка являлись слишком вескими для того, чтобы их можно было устранить с помощью пары‑другой аккордов.

И тут в голове у Джейни снова пронеслось: истинная магия мира гораздо проще, чем мы можем себе вообразить.

– Я люблю тебя, Феликс, – тихо сказала она и отошла в сторону.

Феликс вскинул голову и устремил взгляд куда‑то вдаль.