И ей так хотелось, чтобы Брэндон был рядом!

Отец проснулся лишь вчера вечером, чувствовал слабость, но мог говорить. Джил решила пока не спрашивать его о медицинском колледже, раз он хранил это в секрете от нее в течение многих лет.

Но сегодня был новый день, и он выглядел очень бодрым. И то, что он изучал медицину, не давало ей покоя. Им надо поговорить.

— Привет, папа. Как ты себя чувствуешь?

— Если забыть, что они держат меня в этой проклятой кровати, то прекрасно.

Хорошо. Он жалуется. Это значит, что ему лучше.

— Просто они хотят быть уверены, что ты в порядке, прежде чем разрешат тебе двигаться.

— Или дадут мне нормальную еду, — проворчал он.

— Тебе надо привыкать к новому образу жизни. Доктор Фелпс объяснил мне, что тебе надо по-другому питаться, чтобы оставаться здоровым.

— Я знаю. Снизить количество жира, снизить холестерин и всякое такое. Звучит ужасно.

Джил села на стул рядом с кроватью. Решила отложить лекцию о диете на будущее, а сейчас нужно было поговорить о более важном.

— Послушай, папа, доктор Фелпс сказал мне, что вы с ним вместе учились в медицинском колледже.

Глаза ее отца округлились, он на секунду замер. Потом кивнул.

— Да, учились.

— А почему ты никогда не рассказывал мне об этом?

Он пожал плечами.

— Это казалось ненужным. Это было давно и в другой жизни.

— А почему ты не стал врачом?

— Я собирался. Мы с твоей матерью и с тобой, конечно, готовы были переехать из Сиэтла в Лос-Анджелес, где бы я учился в ординатуре. Но когда твоя мама погибла, я понял, что не смогу учиться и заниматься ребенком одновременно. Поэтому я вернулся сюда, где вырос, и вместо того, чтобы стать врачом, предался своей другой страсти, которая у меня была с детства.

— Изобретательству, — подсказала Джил.

— Да, изобретательству. Я всегда увлекался этим, и это занятие позволяло мне быть дома с тобой. Я был доволен своим выбором и вполне успешен, как сам думаю. Мне не пришлось браться за другую работу, чтобы прокормить нас.

— Ты пожертвовал своей карьерой врача ради меня, — прошептала Джил. — Я не знала этого. — Она взяла его руку и крепко сжала.

— Я никогда не жалел о своем решении, девочка моя, никогда не рассматривал его как жертву. Мне просто нужно было сделать это.

Ей было так стыдно! А она-то осуждала отца… Ужасная дочь. Теперь настало ее время быть честной. Отец заслуживал этого.

— А ты знаешь, как меня всегда волновало, что ты изобретатель, а не банкир или юрист?

— Конечно, знал. — Он похлопал ее по руке. — Дети могут быть жестокими, а мое прозвище еще больше все портило, верно?

Грустно улыбаясь, она кивнула головой.

— Да.

— Извини меня за то, что тебе приходилось выслушивать. Но лично меня эти шутки совсем не трогали. Я знаю, каков я и на что способен. И я действительно чудаковатый парень. Впрочем, прозвище отчасти справедливое…

Слушая его слова, Джил оглядела комнату, заполненную цветами, шариками и открытками, и поняла, что, очевидно, многие люди в городе считали его своим другом.

Только одна она не испытывала уважения к его занятиям. Джил прижала к губам руку старика. Стыдно было признаться, что она была глупой эгоисткой по отношению к своему отцу. Но она узнала правду и теперь заслуженно испытывала огромное чувство вины.