|
Я позвонил синьору Мигелю: конезавод на Ористано принадлежит ему. — Надо же показать им, что не обязательно иметь миллион, чтобы жить по человечески, — в конце разговора добавил я в качестве аргумента. — Я не против. Но ты же это только что придумал. Когда ты успел стать таким добрым? Когда мы виделись в первый раз, ты был злой, как стая голодных горынычей. Еще бы, я тогда сидел на свежих синяках, а в перспективе у меня была еще одна порция, и побольше. Или дело не в этом? Тогда я был злой все время. «Потому что у тебя никого не было», — сказал внутренний голос, на сей раз не ехидный, а задумчивый. Лариса — настоящий гений человеческого общения. Вчера мы с ней обедали в дорогом ресторане, а сегодня она взяла с собой огромную сумку с бутербродами, помидорами и ранним виноградом. Сок и лимонад купим на месте — они и на пляже стоят всего ничего. Как мне повезло! Тогда, на Липари я первый раз в жизни обратил внимание на девочку — а она оказалась таким ангелом! — Мы должны появиться первыми. — Угу, если я не догадался, что нам надо будет что то есть, из этого вовсе не следует, что я идиот. Лариса чмокнула меня в щеку: — Не обижайся! — Не буду. На самом деле я злюсь на себя, что не догадался. На пыльном газоне мы приземлились без трех минут десять. Через две минуты появились Тереза и Лео. Еще через десять минут я выгрузил своих пассажиров на дорожке у пляжа. — Сейчас поставлю его на стоянку и приду. Когда я вернулся на пляж и нашел ребят, Тереза о чем то тихо переговаривалась с Ларисой, поэтому больше всех моему приходу обрадовался Лео. — Тебя что, пополам перепиливали? — спросил он, когда я снял рубашку. Вот и не надо искать повод, чтобы завести разговор о конном заводе. — Нет, это один мерзавец на Ористано кнутом заехал. Его уже похоронили, — утешил я своих собеседников. С некоторыми купюрами я рассказал историю своего недолгого пребывания на Ористано — выпустил все, что связано с оружием, ну и с Контактом, конечно. Объяснил, что мы ждем из военного лагеря двоих приятелей, чтобы отправиться на остров большой компанией. И прежде чем в глазах у Лео и Терезы зажегся огонек зависти, я успел предложить ребятам присоединиться. — А родители? — Приглашение с личной подписью синьора Мигеля Кальтаниссетта их успокоит? Лео, хохоча, повалился на песок: — Скорее напугает! — Он не страшный, только улыбается, как крокодил. — Я так и передам. Когда Феб превратил пляж в сковородку, мы убежали под крышу, в тир. Идея научить свою девочку стрелять еще не овладела массами, поэтому мы сперва услышали немало насмешек. Насмешники заткнулись, когда мы с Лео на пару показали, что такое настоящий класс. * * * — А выйти на нем в космос можно? — спросила Тереза, когда я вез ее и Лео домой. — Если вокруг все спокойно, завтра можно будет слетать. Вроде войны никакой нет. Энрик! Мы слетаем? — спросила Лариса. — Я узнаю, — обещал я, — хотя, знаешь, Лео, с тобой на кормовом бластере можно и повоевать. — С ума сошел! Тебе тогда мало было? — А что такое? — поинтересовался ужасно довольный Лео. Лариса поняла, что чуть не проговорилась. — Угонщик, — проворчала она. Лео решил, что Ларисе этот разговор неприятен, и не стал выяснять подробности — тем более что мы уже прилетели. Когда мы взлетели, я погрозил Ларисе пальцем: — Прикуси язычок. О некоторых вещах лучше забыть. — Ладно, я больше так не буду, — сказала Лариса и куснула меня за ухо: — Сам виноват, напомнил! — Женская логика! — Ах так! — Лариса набросилась на меня с кулаками. |
