- Что, милок, ты там на полу-то сидишь? - в дверь засунулась сморщенная физиономия старушки. - Выходи оттуда, там электричество... А оно, сам знаешь, детям не игрушка.

- Иди-ка, бабушка, своей дорогой... - угрожающе произнес Сережа, видя, что по полу к нему прыгает ножик. Да так нагло подпрыгивает, что вот-вот впрыгнет ему в руку. Зачем? Да чтобы угрожать старушке, которая, конечно, пепел не захочет есть.

А злобный хор заливался:

Это будет твой кайф!

Это будет твой кайф!

Будет, будет твой кайф!

Это будет твой кайф!

- Ась? - склонила старушка голову на бок. - Не слышу я, милок. Чего говоришь-то?

- Уйди отсюда!!! - заорал Сережа, выскочил из будки и погнал старушку прочь. Он, не стесняясь, отвешивал несчастной, ни в чем не повинной бабульке пинки - только чтобы она поскорее убралась отсюда и не отведала, по команде злобных поэтов, Любочкиного пепла. Под угрозой ножа. Якобы на радость Сереже. В кайф.

Перепуганная старушка шустро скрылась в недрах подвала. Сережа вернулся на место трагедии.

- Любочка! Что я наделал! - не переставал рыдать он. - Как же я поддался на провокацию! Теперь я вообще не знаю, что делать! Никакого выхода не нашел, а только погубил тебя!

Он выгреб из кармана то, что осталось от Любочки, и осторожно пересыпал в носовой платок.

- Ну что ж ты, бродяга, не играешь так, как в песне моей поется? глумливо поинтересовались дядьки-поэты из мешка. - Сказано - накормить старушку пеплом и радоваться, значит, так и надо делать. Зачем кайф ломать? И себе, и нам. Нехорошо, мальчик.

- Да пошел ты! - в сердцах воскликнул Сережа.

Ему хотелось стереть это многоликое чудовище с лица земли. Сделать что угодно - но чтобы этого дядьки больше не существовало. Но вместо этого он без сил рухнул на землю и провалился в забытье.

Глава X

Сантехник Потапов

- Сережа, проснись, Сережа! - знакомый голос будто выдернул Сережу из мутного мрака, в котором он сам не помнил, сколько времени уже находился.

- Кто это? - Сережа ещё плохо соображал. Да и видел в полусумраке подвального коридора тоже плохо.

Качается знакомый бант-заколка, перемазанный и обвешанный паутиной и пылью, широко раскрыты большие голубые глаза...

- Любочка! Это... Ты? - Сережа вскочил на ноги.

- Да я это, я! - ответила девочка.

- Но ты же... В носовом платке! Горсточка...

- Да вот видишь, возродилась я. - Любочка развела руками.

Не помня себя от радости, Сережа подхватил Любочку и закружил. Затем бросился к мешками с дядьками и принялся обнимать их.

- Спасибо, спасибо вам! - повторял Сережа, в этот момент совершено забыв о том, что эти же самые дядьки как раз и сожгли Любочку в трансформаторной будке некоторое время назад.

- Да брось ты их... - с пренебрежением сказала Любочка. - Я же все помню. Знаешь, как мне было больно и плохо, когда я на провода упала! Такого и врагу не пожелаешь... А потом как-то постепенно я из этой кучки пепла возродилась, пока ты спал. Ой, как же хорошо жить! Неприятно ощущать себя кучкой пепла. А человеком приятно! Правда!

- Любочка! Я так рад! - неустанно повторял Сережа. - Ведь это я тебя... Ты прости меня, если можешь...

- Да ты-то тут при чем.

Где-то вдалеке послышались шаги.

- Любочка, слышишь! - прошептал Сережа. - Ходят! А раз ходят, значит, как-то вошли сюда. Вход-выход есть! Ты посиди тут, а я должен проследить, кто это там. Вдруг он меня на выход из подвала и выведет!

- Ладно, посижу...

- Бояться не будешь?

- Да уж после такого бояться... - усмехнулась Любочка.

- Ты кричи время от времени, чтобы я знал, где ты! Двигайся, чтобы не замерзнуть.

- Ага!

Сережа махнул рукой и исчез в темноте. Любочка осталась одна.