— Лючия Парсонс делает доброе дело, — сказала Кристобель. — Если бы у меня там кто-то был — муж или брат, или сын — я бы сделала все на свете, чтобы их вернуть. Все что угодно. Она великая женщина.

Он улыбнулся и чокнулся с ее бокалом. Она рассказала ему о том, что выросла в винодельческом районе мыса Мендосино, это сотни акров «каберне» и «зинфендела», окончила колледж в Беркли, стала магистром в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса, работала дизайнером модной одежды, но ничего не получилось. Переехала из Лос-Анджелеса в Лагуна-Бич, где получила шанс еще раз попробовать себя свободным дизайнером. Однажды едва не вышла замуж, но передумала. Кристобель посмотрела на Фрая, потом на воду.

— Ради денег я по утрам обслуживаю столики в «Башнях». Это хороший ресторан, и у меня остается время для себя.

— А не подумывали о том, чтобы опять стать дизайнером одежды для фирмы?

— Если честно, нет. А почему вы спросили?

— Просто интересно.

— В любом случае сейчас об этом думать рано. В Лос-Анджелесе я плохо кончила.

Он подождал каких-то разъяснений, но она промолчала, предпочитая плотно кутаться в легкий пиджак, поднимая воротник, встряхивая непослушными золотыми волнами волос, которые поражали Фрая своим преступным очарованием. Позвони в службу «911», сказал себе Фрай. В его воображении она уже сбрасывала с себя одежду и соединялась с ним в роскошный совокупительный узел прямо тут, на ресторанной веранде, на глазах у возмущенных посетителей, которые опрометью бежали к выходу. Она была потная, золотые волосы прилипли к ее плечам и груди, а их обоюдные вопли любви бросали соперничали с неугомонным прибоем внизу. Но он видел, когда она смотрела на сияющий океан, что глаза ее хранят совсем другой вид — быть может, гнева, или разочарования, слишком важного для выражения лица, или какой-то глубокой и не уточненной печали, или он, возможно, ничего не понимал. Группа юных мексиканцев заняла соседний столик. Ресторанные работники уже перестали отпускать ланч. Кристобель посмотрела на них, потом на Фрая, странное смущение на ее лице.

— Что ж, — сказала она, вставая. — Мне пора возвращаться домой.

— А как же ланч?

— Я не голодна.

Она повела его вниз по ступеням — на песчаный пляж, и пошла в сторону голубых апартаментов — неопрятного контура на юге. Он опять оценил волну, окинул взглядом Брукс-стрит, вода разбивалась о камни в пурпурную пыль. Цвет аодая Ли, подумал он. Где она сейчас?

«… Славные мои, чтобы это произошло, нам нужны вы — любой и каждый из вас — и ваши деньги. Еще вам нужно написать своим представителям в Конгрессе, чтобы они поддержали законопроект 88231, который учреждает наш скромный благотворительный фонд помощи народу Вьетнама».

Кристобель посмотрела в сторону Скалистого мыса — молчаливый морской пейзаж со скалой и пеной вдали.

— Сходим завтра туда, покатаемся на доске?

— Может быть. Вы собираетесь взять собаку?

— Может быть. Обычно беру.

— Я рад, что встретил вас там в то утро, Кристобель.

— В этом году я участвую в инсценировке. «Сюзанна и Старцы». Я оставлю вам билетик, если захотите посмотреть на меня вечером в четверг.

— Было бы здорово.

— Приходите к восьми, а то они продадут билет кому-нибудь другому.

Она остановилась, посмотрела на окна своей квартиры и закрылась руками от ветра.

Фрай убрал прядь волос с ее лица и всерьез подумал о том, чтобы ее поцеловать.