— А что новый директор студии «Космос» думает о фильме «Малибу»? Не помешает ли фильму черная кошка, которая пробежала между Эммой Гиннес и Тони Валентино? И что, черт возьми, надо переделывать в уже практически готовом сценарии? Все это очень странно и тревожит меня, — произнес Томми Хаверс.

Дик Латхам перевел дыхание. Если бы Хаверс только знал, как это неприятно ему, но он не мог позволить, чтобы еще кто-либо узнал страшную тайну, что только молчание Эммы Гиннес уберегало его от обвинения в убийстве Бена Алабамы. А по сравнению с этим мышиная возня в «Космосе» и вокруг него не имела никакого существенного значения. Он отдал ей киностудию, и сделка завершилась.

Но Хаверсу не хотелось довольствоваться тем, что ему предложил в качестве официальной версии Латхам. Он продолжал выпытывать у своего шефа все, что могло пролить свет на это странное решение.

— А что, собственно, Эмма собирается переделывать в сценарии фильма? — напрямик задал он вопрос.

— Она переписывает сексуальные сцены, — нехотя ответил Латхам и нервно засмеялся.

Пэт рукой подала знак пилоту. Она указала ему пальцем вниз и вопросительно подняла брови. Для верности еще и прокричала:

— Вы можете здесь приземлиться? Пилот утвердительно кивнул, и машина стала садиться. Все утро они летали по окрестным местам, выбирая площадку для съемок фильма. Но, очевидно, мысль о том, что надо бы побывать на месте гибели Алабамы, исподволь грызла Пэт. Так или иначе, она оказалась в этом районе и сейчас ступит на землю, где обрел вечный покой неутомимый ее защитник.

Едва заглох вертолетный двигатель, как Пэт тут же спрыгнула на землю. Она оглянулась на уходящие вверх скалы. На них четко обозначился след огня, обрушившегося в конце концов на дом Алабамы. Злоумышленником мог быть кто угодно, вроде тех горе-туристов, которые могут „ запросто бросить непогашенный окурок в кучу сухого хвороста и продолжить свой путь, даже не оглянувшись. Или же кто-то бросил горящую спичку из окна проезжавшего мимо автомобиля. Пэт казалось невероятным, что кому-то понадобилось сделать это осознанно, а еще более невероятным казалось умышленное злодеяние, хотя полиция склонялась к мысли о поджоге.

Пэт медленно брела по развалинам, вспоминая былые славные деньки. Похороны Алабамы назначены на завтра. Это будет событием для всей местной прессы, а присутствие самого президента США поднимет его уровень на немыслимую высоту. Но Алабама сам по себе был столь значительной фигурой, что и без президента его похороны не стали бы менее впечатляющими. Сегодня Пэт прощалась со старым забиякой и любителем пива, со страстным велогонщиком и ревнителем красоты дикой природы…

Слава Богу, что остались целы его бесценные фотоснимки, что висели на стенах музея Поля Гетти. Все его другие великолепные шедевры сгорели в доме вместе с Алабамой или же лежали теперь не доступные никому в несгораемом хранилище в Американском банке. Что теперь с ними будет? Ведь у Алабамы не было наследников. Очевидно, что когда-нибудь они все же попадут в те самые музеи, которые при жизни Алабама не очень-то жаловал, или станут украшением коллекций богачей.

Пэт медленно подошла к тому месту, где раньше была крепкая и тяжелая дубовая входная дверь, робко переступила через порог. Она были в коридоре. И снова воспоминания нахлынули на нее с новой силой. Вот здесь стояло кресло, на котором он любил сидеть в дождливую погоду. А здесь была софа, та самая софа, на которой Пэт страдала, когда Тони поссорился с ней. А вот здесь был балкон, с которого Алабама следил за ней во время ее первой съемки все того же Тони Валентино… Пэт брела дальше, узнавала по сгоревшим обломкам предметы мебели, кое-где уцелели расплавившиеся ложки и вилки, корешки старых фолиантов… Пэт застыла посреди зала, выходящего окнами на горы.