Значит шоссе в другой стороне. Джимми повернулся и направил слабый луч фонаря в сторону дороги, по которой он только что пришел. Оглянувшись на дом, он вздохнул.

19

ЯСНЫЙ день в черно-белом лесу. Чудовище, в исполнении Бориса Карлоффа замирает при звуках скрипки. Его лицо светлеет, и оно тяжелой поступью идет по чаще, ведомое мелодией. Чудище подходит к уютному домику на фоне деревьев, выделяющихся дешевой пышностью. Внутри хижины играет на скрипке слепой отшельник, которого играет О.П. Хегги. Монстр подходит и стучит в дверь.

Кто-то постучал в дверь.

— Эээ! — воскликнула мама Марча и резко встала с раскладного стула. Тот сложился и с грохотом упал.

Все расположились вокруг небольшого телевизора, работающего на батарейках, и следили за новостями о похищении. Пресса так и не сообщила о преступлении — видимо полицейские постарались — и теперь они просто смотрели легкие, не напрягающие фильмы. Три керосиновые лампы, жаровня в камине и мерцающий голубой экран немного освещали и согревали комнату.

Кто-то снова постучал в дверь. На экране слепой отшельник открыл дверь монстру.

Сейчас уже все вскочили на ноги, правда, при этом, не опрокинув свои стулья.

— Что нам делать? — внезапно прошептал Келп.

— Они знают, что мы здесь, — ответил Дортмундер. — Я буду вести разговор. — И, посмотрев на лестницу, сказал Мэй: — Мэй, на случай если ребенок будет капризничать или ему приснится кошмар, поднимешься наверх и успокоишь его.

Мэй кивнула. Стук раздался в третий раз.

— Пойду, открою, — произнесла мама Марча.

Все ждали. Рука Дортмундера потянулась к карману с револьвером. Женщина открыла дверь:

— Хорошо, Боже…

И вошел ребенок.

— Святой Толедо! — воскликнул Марч.

Келп обхватил руками лицо и закричал:

— Маски! Маски! Не дайте ему увидеть наши лица!

Дортмундер был в шоке. Он уставился на ребенка, мокрого и грязного, как котенок, который чуть не утонул, а затем взглянул на лестницу и побежал наверх. Он не знал, что и думать, возможно, у мальчика есть близнец. Джон не верил, ребенок должен быть в комнате.

Дверь оказалась заперта. Пришлось повозиться несколько секунд с ключом, прежде чем он вспомнил о фонарике в другом кармане — кармане без револьвера — который он вытащил, включил и быстро открыл дверь. Пустая комната.

Пустая. Как такое возможно? Дортмундер заглянул под кровать и в гардеробную. Ребенка нигде не было.

Как же так, дверь оставалась заперта. Окно по-прежнему заколочено досками. Отверстий в потолке, полу или стенах не наблюдалось. В комнату вел только один вход.

«Какая-то головоломка», — подумал Дортмундер, стоя с удивлением посередине комнаты и медленно освещая ее лучом фонаря.

Тем временем внизу Келп первым отыскал маску и надел ее, затем подбежал и схватил ребенка.

— Я не собираюсь убегать, — ответил мальчик. — Просто закрываю за собой дверь.

— Хорошо, просто стой там, — приказал Келп.

— Я вернулся, не так ли? Тогда почему я должен уходить сейчас?

Мэй тоже скрыла лицо маской и подошла к ним со словами:

— Ты промок! И простудишься насмерть! Ты должен снять мокрую одежду прямо сейчас. — И уже Келпу: — Поднимись и принеси одеяла. — А мальчику: — Снимай одежду.

Услышав авторитарный материнский голос, Келп и ребенок быстро подчинились. Между тем, Марч и мама спорили по поводу маски.