Володя Шибаев стоял позади всех с лопатой в руках, весь обсыпанный снегом, и улыбался смущенно и гордо, предвкушая будущий успех. Светлана первый раз видела, как он улыбается.

Каждый вечер, стоило только лечь в постель и закрыть глаза, перед Светланой вставали рассыпчатые горы снега, сдвигаемые широкой дворницкой лопатой. Потом стал мерещиться перед сном длинный шланг, из которого хлещет вода, и мелкое озеро с рябью от ветра, с фонарем, перевернутым вниз головой.

Так было по вечерам. А утром появлялись тревожные мысли, потому что успеваемость за эти дни действительно снизилась.

Как и предсказала Ирина Петровна, ребята, увлеченные расчисткой пустыря и поливкой катка, не всегда успевали приготовить уроки.

Самые азартные строители пострадали в первую очередь. Особенно обидно было, когда совсем плохо по русскому ответил Володя Шибаев.

Светлана не успела еще сказать ему «садись» и поставить двойку, как раскрылась дверь, и в класс вошла Ирина Петровна с директором.

Вдвоем они явились к Светлане на урок в первый раз.

Присутствие начальства иногда смущает, иногда, наоборот, подстегивает. Плохо то, что в первые несколько минут никак не удается сохранить свою обычную интонацию, начинаешь немножко играть, будто на сцене. Самое правильное — просто забыть, что за последней партой сидят взрослые дяди и тети, увлечься тем, что рассказываешь, и уж если играть — каждый педагог должен быть немного артистом, — играть только для ребятишек.

Можно было бы, разумеется, поскорее посадить Володю на место и вызвать кого-нибудь из надежных учеников — Андрюшу Седова или Лену Некрасову, — эти не подведут. Самолюбие не позволило. К тому же присутствие Ирины Петровны всегда подстегивало. Светлане вспомнились слова Печорина: «Я люблю врагов, хотя и не по-христиански. Они волнуют мне кровь…»

— Так как же, Володя, — сказала она, — не выучил урока?

— Не выучил.

В классе стояла гнетущая тишина.

Светлана знала, что ребятам стыдно, что они жалеют учительницу, попавшую в тяжелое положение, — сама «переживала» в подобных случаях за любимых учителей.

Значит, любят?

Она вызвала Толю Якушева и еще нескольких мальчиков, из тех, кто особенно хлопотал на катке. Ответы были весьма слабые.

— Так, — спокойно сказала Светлана. — Теперь будем разбирать предложения. Андрюша Седов: «Мы заливали водой каток», — где подлежащее?

По классу будто какая-то радостная волна пробежала.

Андрюша бодро встал и ответил:

— «Каток»! — Охнув, поправился: — То есть «мы»!

— Так. Якушев: «Я работал весь вечер на катке и не успел выучить уроки». «Уроки» — какая часть предложения?

Якушев ответил и прибавил с покаянным видом:

— Очень важная часть. Даже важнее, чем подлежащее!

— В том-то и дело, — сказала Светлана. — Шибаев!

Володя вторично поднялся над партой.

«Ведь засыпался уже один раз, чего же вы от меня хотите?» — было написано на его лице.

— «Сегодня вечером я уроки обязательно выучу». Где сказуемое?

Наморщив лоб, Володя задумался на секунду и вдруг улыбнулся — второй раз на этой неделе:

— «Выучу»!

Каток обновили в субботу. Вечер был ясный, с морозцем, с ярко-розовым закатом, предсказывающим ветреную погоду на завтра. А сегодня было еще тихо, и каждая веточка, мохнатая от легких кристаллов инея, хранила свою красоту.