— А твоя Верочка небось в школу скоро пойдет?

— Да, уж не так много осталось.

— Ты давно приехала? Всем семейством?

— Да, всем семейством. Вчера приехали. Ты, Костя, на станцию?

Надя перешла мост, Константин шел рядом.

— Собственно, я наоборот — со станции домой. А ты в Москву?

— Нет, я к своей портнихе, она за линией живет, на Садовой улице, помнишь?

— Дай я понесу. Что это? Солидных размеров твои наряды!

— Это мое драповое пальто.

Надя поглядывала на него искоса, с доброжелательным любопытством: вот ты какой!

— Костя, ведь мы… пять лет не виделись!

Он сказал:

— Шесть.

— Да, правда. Ты что на меня так смотришь? Подурнела, постарела?

— Не напрашивайся на комплименты.

— Как Светлана твоя? Я, Костя, очень порадовалась тогда за тебя.

— Спасибо за хорошее отношение.

— Она у тебя чудесная… Вот сюда пойдем, к переезду.

Шел поезд. Они постояли, пережидая, уже откровенно, в упор разглядывая друг друга.

— Ну, а я на твой взгляд — постарел?

— Это мы, женщины, стареем. Про мужчин говорят: возмужал.

Изменилась она? Да, конечно. Немного пополнела — и это ей идет. Ее красота была строгой, стала роскошной. Глазам больно смотреть! Кто ни пройдет мимо — оборачивается.

Константин проводил Надю до дома портнихи.

— Посиди здесь на скамейке, я очень быстро. Вместе вернемся.

На обратном пути Надя рассказывала о дочке. Заставила говорить о Димке, о Светлане.

— Это очень жаль, что Светлана не работает. Нужно устроить, чтобы преподавала опять.

— А как устроить? Ну, вот как ты устраивалась, скажи.

— У меня нянечка очень хорошая, клад.

Константин усмехнулся, вспомнил Олю Рогачеву: «еще один вариант».

— Не всем удается клад найти.

— А вы искали?

— Ну как же! Кроме того, ведь он хворал много. Я думаю, может, это и лучше, что Светлана пока с ним.

— А сейчас-то он здоров?

— Сейчас вроде здоров.

— Ну, тогда это мужская логика — радоваться, что жена дома сидит.

— Я, Надя, думаю, что в данном случае это логика общечеловеческая. Мне кажется, Светлане самой было бы жалко его отдать сейчас в чужие руки.

Они уже подходили к Надиному дому.

— Зайдешь?

— Нет, спасибо, я и без того задержался.

— Боишься, от жены попадет?

— Нет, не боюсь. Она у меня не сварливая.

— Уж будто не попадает никогда?

— Если и попадает, так за дело.

— Ах, все-таки, значит, бывали и серьезные проступки!

— Я, Надя, себя за ангела никогда не выдавал.

Надя сказала добродушно:

— Смешно мне все-таки на тебя глядеть: почтенный отец семейства! Ну, в таком случае, до свидания, приходите к нам завтра всем семейством. Приходите часам к шести — днем у нас запланирована прогулка.

— Спасибо, я передам семейству. Всего хорошего. Но как раз в эту минуту в саду появилась Александра Павловна. Теперь не зайти и не поздороваться было бы уже неловко.

Димка только что кончил сосать. Но положить в кроватку никак себя не давал. Как только Светлана делала движение — встать с кресла, малыш открывал глаза и рот, делал еще несколько дополнительных ленивых глотков и опять засыпал. И жалко было с ним расставаться, уж очень приятно тяжелела на руке влажная головенка.