Изменить размер шрифта - +
Но вы должны мне доверять.

— Что это за секреты? — возмутился Бернэм. — Наше братство основано на полном доверии…

— Еще слишком опасно, — твердо произнес Морган.

— Но вы только что сказали, что мы в безопасности! — с возмущением сказал Вильсон, ударив кулаком по столу.

— Морган…

Окс вместе с остальными обернулся и увидел сурового сутулого человека. Человека, опоздавшего на сегодняшнее собрание. Теодора Рузвельта.

— Я только что узнал правду, — твердо произнес он, глядя Моргану в глаза.

— Какую правду? — недовольно спросил финансист.

— Я должен представить вам тех, кто ее обнаружил, — прибавил Рузвельт. — В противном случае они расскажут эту правду в другом месте.

— Вы с ума сошли! — повысил голос Морган.

— Нет, — ответил Рузвельт. — За этой дверью инспектор Кан и два психоаналитика. Мы должны выслушать их.

— В чем дело? — спросил Окс.

Морган обернулся к остальным членам Клуба. Впервые в жизни он выглядел смущенным.

 

31

 

Взгляд Фрейда скользнул по люстрам Тиффани, вазам Фаберже, гобеленам, картинам Рафаэля и Тернера, украшавшим гостиную Мариона Уолдорфа. Обстановка казалась слишком роскошной, чтобы существовать в реальности. Редкие европейские аристократы могли собрать такие богатства в одном помещении.

Спокойная красота предметов контрастировала с нервозностью великих людей, сидевших в гостиной. Казалось, их испугало то, что он появился рядом с Каном и Юнгом.

Несмотря на то, что они были могущественны.

Или именно потому, что они были могущественны.

Всю жизнь они, чтобы избежать враждебности и зависти бедняков, обезличивали свои желания. Укрывались в тени секретов и заговоров. Их либидо было окутано тайной.

Поэтому необходимость выйти на свет, открыться каким-то людям с ничтожными доходами, о которых неделю назад они и не слышали, заставила лицо каждого из них застыть в характерной для невротиков неподвижности.

Покончив с представлениями, Рузвельт заговорил, поглаживая густые усы:

— Цели нашего общества требуют чрезвычайной конфиденциальности. Мы согласились встретиться с вами только потому, что вы уже многое о нас знаете. Даже слишком многое.

Фрейд заметил глубокое разочарование во взгляде Бернэма, словно то, что об их братстве стало известно посторонним, разрушило его детскую мечту.

— Мы благодарим вас за то, что вы спасли жизнь Уильяму Муру, члену нашего общества, — продолжил Рузвельт. Он обернулся к Кану: — Инспектор, вы пришли ко мне, чтобы поговорить о докладе, который подали вашему начальству. Прошу вас ознакомить моих друзей с его содержанием.

— Начальник полиции поручил мне расследование убийства Августа Корда, — сказал Кан. — Теперь, когда работа близится к завершению, меня отстраняют от дела якобы в целях защиты членов вашего братства.

— А к каким выводам вы пришли? — спросил Рузвельт.

— После первых успехов ваш руководитель Август Корда захотел построить четыре монументальных небоскреба в четырех концах Манхэттена. Многие из вас пытались этому помешать, сочтя проект опасным. — Кан посмотрел на каждого из присутствующих. — Среди тех, кто возражал против возведения первой опоры, были Эмери, Уилкинс и Мур. — Инспектор понизил голос, вынуждая окружающих напрягать слух: это был старый трюк, к которому он часто прибегал на допросах. — Всех троих пытали в небоскребах. Бернарда Эмери — в Зингер-билдинг. Джеймса Уилкинса — в Метрополитен-тауэр. Уильяма Мура, единственного выжившего, — в Вулворт-билдинг.

Быстрый переход