— Он не знал, зачем они нужны Корда, — сказал Морган.

— Почему Корда оставлял алхимические гравюры рядом с трупами?

— Это слишком сложно для вас. Скажу только, что Август страдал мегаломанией, это и подвигло его использовать алхимию для осуществления своих безумных планов.

Фрейд почувствовал горечь во рту; он встал, вызывающе обвел присутствующих взглядом:

— Я категорически протестую против вашей версии событий, господин Морган. — Фрейд старательно произносил слова, чтобы акцент не помешал ему быть правильно понятым. — Грейс Корда бессознательно ненавидела отца. Эта ненависть, конечно, свидетельствует в пользу вашей теории. Но я глубоко убежден, что она не способна на такое насилие. Результаты моего анализа приводят к этому выводу. — Фрейд решительно сжал кулаки. — Напротив, только Грейс может помочь нам прояснить то, что осталось темным в этом деле. Я должен найти ее, чтобы закончить лечение и вернуть ей память. Только так мы узнаем всю правду.

Морган бросил на психоаналитика ироничный взгляд:

— Мы совершенно не желаем зла вашей Грейс. Ее отец манипулировал ею. Но совершенно недопустимо, чтобы она заявила о присутствии Блэйка на месте преступления и втянула нас в это дело. — Финансист подошел к Фрейду, чтобы тот почувствовал свое ничтожество. — Если Грейс Корда заговорит, наша цель будет скомпрометирована. Мы служим делу, гораздо более важному, чем наши жизни. Этим мы не можем рисковать. — Он отчетливо произносил каждое слово, как судья, читающий приговор. — Мы уже дорого заплатили за безумие Августа Корда. Правосудие свершилось: какой-то неизвестный трибунал приговорил его к смерти. Больше мы платить не намерены.

— Тот, кто смеется над правдой, платит всегда, — сказал Фрейд.

— У нас разные правды, вот и все, — возразил Морган и посмотрел на Кана: — А вам, инспектор, я запрещаю искать Грейс Корда. Мы сами найдем ее и вылечим. Она забудет об ужасах, в которые ее впутал отец.

— Вы меня не запугаете. Ни ценой выздоровления, ни даже ценой жизни моей пациентки!

— Сядьте, доктор! — приказал финансист.

— Ваша авторитарность свидетельствует о вашем бессилии. — Фрейд был непреклонен. — Я не боюсь вас.

Морган некоторое время молчал, пораженный тем, что кто-то осмеливается противостоять ему.

— Мне не хотелось бы, чтобы до этого дошло, — наконец сказал он, — но если вы будете упорствовать, то подвергнете близких большому риску. Вашу супругу Марту и шестерых детей — Матильду, Жана-Мартина, Оливье, Эрнста, Софи и Анну.

Фрейд побледнел как полотно.

Морган резко повернулся к Кану:

— У вас еще нет детей, инспектор, и уже нет матери. Но у вас есть отец…

Кан рывком вскочил на ноги, взгляд его был полон бешенства.

— Вас надо вывалять в смоле и перьях и выкинуть прочь из города, — проговорил он, подходя к финансисту вплотную.

Морган побагровел, схватил инспектора за горло и прижал к стене. Кан, защищаясь, повалил его на пол и принялся осыпать ударами кулаков.

— Прекратите! — вскричал Рузвельт.

Вильсон и Уолдорф бросились на Кана, чтобы остановить его. Вильсон заломил инспектору руку за спину, но тому удалось высвободиться и нанести удар в челюсть Моргану. В конце концов Вильсону удалось обхватить Кана сзади руками и прижать к великолепному гобелену на стене.

Юнг попытался вмешаться, но его крепко схватил Уолдорф и держал до тех пор, пока психоаналитик не успокоился.

Джи. Пи. Морган с трудом поднялся. На его левой скуле виднелся синяк, разбитые губы сочились кровью.

Парализованный вспышкой такой агрессии, Фрейд не шевелился.