|
Прямо, знаешь, Кощей Бессмертный или Мефистофель, вот такой у него вид. И вот мы миновали Ла-Манш, увидели белые скалы Дувра и по Темзе поднялись до лондонского порта. Там нас встретили биологи, друзья отца, с которыми он подружился в прошлую поездку. Мистер Джон Фетерстоун, и мистер Сэмюэл Вайнкрафт, и мистер Эндрю Мортимер. Они помогли отцу управиться с таможенными и прочими формальностями, сгрузили ценный груз на фургончик, принадлежащий их лаборатории (я так понял, что это не совсем лаборатория, а, скорей, биостанция, занимающаяся исследовательской работой в разных заповедниках и координацией программ для заповедников), и отправили этот фургончик, а нас повезли в наше будущее жилье. Мы еще успели увидеть, как фокусник Арнольд Запашный сходит сам и сгружает свой груз, как его встречает фургон, весь расписанный веселенькими красками и с надписью «Circus», и успели помахать ему рукой. Но он нас и не заметил, по-моему — слишком был занят и слишком хлопотал, боясь, что что-то может пойти не так, что-то неправильно погрузят или что-то забудут.
Отец заранее написал своим английским друзьям, что сперва хочет прокатить нас на омнибусе и на метро, потому что на машинах мы еще наездимся — вот они и встретили нас без машины, и мы поехали на метро, и это было безумно интересно, потому что лондонское метро отличается от тех, которые мы видели: и от московского, и от петербургского. — Ты просил устроить тебя где-нибудь в центре Лондона, при этом поскромней, и чтоб ни от кого не зависеть, так, Леонид? — обратился к отцу мистер Джон. — Вот мы и подобрали тебе очень недурную квартирку, в мансарде почти на углу Бейкер-стрит. Можно гулять и весь Лондон осматривать, до всего близко, при этом вы будете сами себе хозяева, там и кухонька имеется, и холодильник, а совсем рядом с вами — крупнейший супермаркет, и несколько продуктовых лавочек. Так что готовить сможете сами, если охота будет. А так, мы вам обозначим на карте кафе и ресторанчики в округе, где можно очень неплохо и дешево поесть. Да и мы вас не оставим, у нас запланировано несколько торжественных обедов и ужинов. Он говорил по-английски, и отец нам переводил, хотя кое-что мы и сами понимали, ведь английский мы все-таки учили. А мистер Джон и оба других биолога старались говорить очень медленно, внятно и четко. Это потом, буквально часа через два, мы выяснили, что уличный английский нам надо осваивать с нуля: когда люди тараторят и говорят не по правилам, ну, совсем как мы говорим по-русски, когда между собой общаемся, да еще оказываются у разных людей разные говоры и акценты — тут просто не фига не понимаешь! Хотя когда люди видят, что ты иностранец, и начинают говорить на языке, больше похожем на язык учебников, то тут опять-таки все воспринимаешь нормально. И, кстати, мы вполне нормально воспринимаем уже и телевизор, и радио, потому что дикторы говорят очень чисто и как положено, и поэтому даже сложные вещи улавливаешь: ведь слов-то запас у нас накоплен большой. А вот когда к тебе на улице обращаются на «кокни» (это такой лондонский говор, вроде как у нас «оканье», а в Москве «аканье», а на севере «цыканье») — тут просто взмокнешь, пока поймешь! А наши английские друзья говорят, что понимать йоркширский диалект еще сложнее… Но это я вперед забегаю, к тем испытаниям, которые ждали нас следующие два дня. А пока мы приехали (я упомянул, какое потрясающее впечатление произвел на нас сплошной профиль Шерлока Холмса на станции метро «Бейкер-стрит»), прошли по улице к нашему дому, поднялись по очень симпатичной, деревянной и немного скрипучей, лестнице с крутыми поворотами то в одну, то в другую сторону — в большинстве лондонских домов лифтов нет — и оказались в мансарде, в двухкомнатной квартирке, с небольшой кухонькой, которая как бы продолжение одной из комнат, а отделиться от комнаты можно раздвижной занавеской, и с маленькой — «сидячей» — ванной. |
